Едва только Атей увидел лицо Ирены, он понял, что случилось или вот-вот может случиться что-то действительно непоправимое. От той живой, цветущей, взбалмошной девушки, что он запомнил по последним дням своего пребывания в Карпейне, не осталось и следа. Осунувшаяся, словно на ее плечи водрузили неподъемный груз, с большими темными кругами под глазами, говорившими о бессонных ночах и пролитых слезах. С легким нездоровым румянцем на бледном лице, принцесса была лишь тенью самой себя.
И это было удивительно и непонятно для князя. Ведь даже при их знакомстве, когда на карету Ирены Светлой было совершено покушение, она не потеряла присутствия духа и ни словом, ни жестом, ни поведением не выказала того страха, что им пришлось пережить, наблюдая в едва зашторенное окошко кареты, как Призрак и его воины насмерть бьются с нападавшими на них наемниками. Она до конца оставалась высокородной, дочерью короля не самого слабого государства центральной Тивалены.
– Простите, князь, что нагрянули к вам без приглашения, – остановившись в пяти шагах перед столом и сделав книксен, произнесла принцесса. – Но если и сможет мне кто-то помочь в моем горе, то это только вы.
– Вы всегда желанный гость в нашем княжестве, принцесса, – поднимаясь, кивнул он. – Однако прежде, чем говорить о какой-либо помощи, я должен знать, что же произошло у вас в королевстве. Присаживайтесь, – указал он на свободные кресла, которые под пристальным вниманием «мышек» и волков в скором порядке расставляли в кабинете замковые слуги.
Гости благодарно кивнули и стали рассаживаться.
Наконец затих последний шорох поправляемого платья, и Атей произнес:
– Я слушаю.
– С чего начать, князь? – вопросительно посмотрела на него Ирена.
– С начала, – скрестил он на груди руки, откидываясь на спинку кресла. – Обстановку в Мегаре я знаю, так что это можете пропустить.
– Хорошо, – покладисто кивнула Светлая. – Хотя и рассказывать-то особо нечего. Относительный порядок в королевстве, не только в Мегаре, был, пока существовала для всех страшилка в лице вольного князя Сайшат. Остроту клинка Атея Призрака и ярость ваших воинов запомнил не один благородный и высокородный в Карпейне. Поэтому «пока где-то по территории Даргаса гуляет это Чудовище…» – это я цитирую некоторых из приближенных моего отца, эти самые приближенные сидели тише воды ниже травы. Расшаркивались перед королем, пели ему лживые дифирамбы и клялись в вечной преданности. Все как всегда. Но едва до королевского замка долетели слухи, что князь Сайшат уже давно осваивает территории недавних наших соседей с юга – Верена и Гальт-Резена, все стремительно стало меняться.
Девушка на некоторое время замолчала, отхлебнула из протянутого ей Виолин бокала терпкого «взбодрина», а потом, подняв глаза на Призрака, продолжила свой рассказ.
– Только вот стало, по-моему, еще хуже, чем было до того, как Даргас, и, в частности, Карпейн, узнал об Атее Призраке. Интригующие высокородные уже не прятались по углам, чтобы втихомолку перемолоть косточки моему отцу. Чуть ли не в голос, открыто обсуждали, что в управлении королевством нужно что-то менять: и лучше всего начать с правящей семьи. Единственное, что их останавливало или, вернее, задерживало в том, чтобы немедленно приступить к реализации своих планов, это то, что они между собой не могли разобраться, кто из них будет действительно достойным приемником Тедора I Радушного. Задниц много, – горько ухмыльнулась она, – вот только на трон может поместиться только одна.
Принцесса снова приложилась к ароматному напитку.
– А в середине летнего сезона в Карпейн к отцу прибыли посольства Рузеи и Леса Светлых Альвов. О чем шел разговор за закрытыми дверями, я не знаю, меня туда, как вы понимаете, не пускали. Не женское это дело. Но по тому, о чем мне потом рассказывал мой брат Димир, можно было понять, что речь шла о западных территориях Даргаса на границе с Рузеей. Эти посольства, будто они и не представляли двух разных правителей, в унисон пели о том, что отцу следует отказаться от своих владений на западе и подвинуть свою границу вглубь королевства. Причем говорили об этом прямо, а не пытались, как любят послы, за валом словоблудия и взаимных расшаркиваний, предъявить именно те требования, положительного решения которых они ждут от своего оппонента.
– И король уперся, – произнес князь.
– Как раз нет, – покачала головой Ирена. – Он готов был пойти на уступки. Не такие, как от него требовали, но все же. Часть территорий отец был готов отдать, оставляя за собой угольные копи. А возможно, и их отдать, но получить право по льготным ценам покупать сам уголь. Последний вариант был даже намного предпочтительнее. Да, мы теряли часть территорий, но добыча угля там в последнее время стала совсем невыносимой. Постоянные провокации со стороны Рузеи. Налеты обычных бандитов и наемников с их территории. Похищение добытого к отправке угля и шахтеров. Всего и не перечислишь. Умные люди посчитали, что покупать потом у рузейцев уголь, если договориться о минимальной цене, будет намного дешевле, чем держать в том районе для обороны шахт гарнизоны, обеспечивать и кормить шахтеров и вывозить добытый уголь в королевство.
Плюс ко всему прочему, на Даргасском тракте опять появились банды висельников. Они, правда, теперь пытаются контролировать только участок на границах Даргса, Гронхейма и Багота. К вам южнее не суются, жизнь одна, а отрубленную голову обратно не пришьешь. Но и этого хватает, чтобы купцы стали обходить Мегар – некогда один из крупнейших торговых городов, стороной. Теперь все идут через Оплот, в чем я уже успела убедиться лично. По тракту, конечно, получалось намного короче, но зато здесь сел на корабли и не надо стирать в пути ноги. А в результате Тихая все равно приведет на север. Это Гронхейму и Баготу хорошо, эта река как раз течет по их границам. Мегар же остается южнее. Одна надежда, что какой-нибудь торгаш-сорвиголова воспользуется волоком на юге Рузеи, чтобы перетащить свои корабли в Рубежную и уйти в наш торговый город на востоке. Вот только с каждым днем таких отчаянных купцов все меньше и меньше.
– Ирена, ты отвлеклась немного, – мягко вмешалась в повествование принцессы герцогиня.
– Отвлеклась? Почему отвлеклась? – пожала она плечами и недоуменно посмотрела на свою тетушку. – Все вытекает одно из другого. Именно из-за того, что на тракте развелись висельники, но появился водный путь, ведущий в Гронхейм и Багот, эти страны не стали больше придавать существующему тройственному союзу того значения, что было раньше. Хотя, может, было и все наоборот – появился водный путь, старые торговые дороги стали утрачивать свое значение, значение союза ослабло, стало меньше выделяться летучих отрядов для патрулирования тракта, и поэтому развелись висельники.
– Такова участь большинства союзов, построенных на взаимной выгоде, – печально улыбнулся князь. – Пока в качестве скрепляющего раствора выступает золото – все хорошо. Как только ручеек данеров начнет иссякать, связь между участниками начнет слабеть, пока не развалится совсем.
– А у вас не так, князь? – с нескрываемой злобой спросила принцесса, будто это он виноват во всем происходящем в ее королевстве.
