Князь побагровел от злости. Словно разъяренный бык, он уже в следующее мгновение вынесся за дверь. А Арви наконец выдохнул, поправив воротники. Ясно одно, теперь Рёрик все-таки в нужном настроении. Так что можно отойти в сторону и наблюдать, как он, наконец, разделается с этой, как он сам выразился, «бестолочью». В порыве гнева князь заставит ее замолкнуть навеки. За непрерывные оскорбления, а также произвол и расточительство. Конечно, на глазах у всех, чтоб неповадно было остальным! Не иначе!
****
Дива слушала Бойко, разглагольствующего о походе Гостомысла на Царьград. На празднике присутствовали бояре и дружина Рёрика, которая в большинстве своем состояла из пришлых. Впрочем, в ней уже стали появляться и новгородцы. А Бойко был как раз тем человеком, который связывал обе стороны – подданных Гостомысла и приспешников Рёрика. Старый дружинник был знаком и тем, и другим. Впрочем, как и Аскриний, сидящий тут же, за столом, но все больше хранящий молчание.
– Мы в то лето могли легко взять Царьград, – рассказывал Бойко. – Но пощадили тогда греков…
– Сейчас легко придумывать благородные резоны, – встрял Оскольд, который не мог не язвить. Рассказы о чьей-то доблести всегда раздражали его. Он верил лишь в реальные вещи вроде добычи, а не в громкие слова. – А может, вы испугались возвращения императора с армией?
– Нет, нет. Нам стало жаль прекрасного города, – с улыбкой пояснил Бойко, который совсем не выглядел обиженным. Он не злился на подобные выпады недоверчивых слушателей. А лишь продолжал свой рассказ очевидца, задумчиво глядя вдаль помутневшим стариковским взором. В его глазах была сладкая тоска по былым временам.
Дива как раз хотела что-то добавить в поддержку версии Бойко. Но не успела. Кто-то схватил ее под локоть и буквально стащил с лавки. Княгиня еле удержала равновесие, чтоб не упасть. А Рёрик уже волочил ее куда-то. И как это она не заметила его появления… Впрочем, немудрено. О нем даже не успели объявить, как полагается. Он ворвался в украшенную избу, словно ураган.
Гости смолкли, удивленно наблюдая за действом. Сначала они весело поприветствовали правителя. Но увидев его свирепый взгляд, поспешили на всякий случай отодвинуть свои кубки в стороны. Без него торжества, конечно, не начинали. Но тем не менее все были уже в сборе, готовые к празднованию. Столы ломились от яств и ожидали только появления князя.
Лишь после того, как Дива с Рёриком скрылись за дверьми горницы, послышались первые голоса. Одни гости посмеивались над сценой, другие – недоуменно переглядывались.
На улице было морозно. А Дива, разумеется, не успела надеть мех. И теперь холод пробирал ее до самых костей.
– Что…Что такое, мой князь? – спотыкаясь, молвила Дива сбивающимся голосом.
– Помолчи, девица…– прорычал Рёрик, заталкивая Диву на обледеневшее крыльцо ее терема. Она еле поспевала взбираться по лестнице, увлекаемая князем в горницу.
Князя накрыло неистовство, столь же внезапное, что ливень в солнечный день.
– Как ты посмела…– Рёрик тащил недоумевающую Диву за собой. Движения его были пугающе уверенны. Перед глазами в алеющем тумане ярости расплывалось все вокруг. Кроме одной особы. – Тебе кто разрешил высовываться из теремка?! Тебе кто рот позволил раскрывать!?
– Да я ведь никуда…Я лишь хотела…– оправдывалась растерянная Дива, которая вообще не понимала, что происходит. Еще совсем недавно она ожидала его с надеждами в сердце. Но уже сейчас все совсем не так, как представлялось. Нет, она, разумеется, была готова к некоторому недовольству с его стороны, но, кажется, не к такому. Он ведь даже не дает слова ей сказать! – Здесь какая-то ошибка.
– Ошибка в том, что я был слишком милостив к тебе. Но я исправлю это, – во взгляде князя было столько гнева, что казалось, будто он сейчас прибьет непокорную. Ожидать подобного от кровожадного бандита, держащего в страхе все северное побережье, вполне оправданно.
С подачи князя Дива почти залетела в горницу, где как раз, напевая песенку, прибиралась Рада.
– Пошла вон, – рявкнул князь на служанку.
Вероятно, облик разгневанного правителя внушал опасения. Поскольку Рада не только не посмела задержаться и на миг, но даже запнулась с испугу о порог, бросив напоследок жалостливый взгляд на княгиню.
– Ты будешь сидеть здесь. И больше никогда не выйдешь отсюда…– захлопнув за Радой дверь, Рёрик с грохотом запер последнюю на засов. И было в этом действе что-то настораживающее и неминуемое. И теперь уже Диву охватил по-настоящему немыслимый ужас.
– Князь, прошу выслушать меня…У меня благие намерения…Я должна сказать нечто важное…– от страха Дива позабыла все разумные слова. Лишь лепетала что-то, дабы охладить раскаленные страсти. Она была готова, что внезапное празднество может не прийтись князю по душе. Но никак не ожидала, что оно разозлит его настолько сильно. И, главное, все гости – бояре и дружина – видели этот позор!.. Как ее, дочь Гостомысла, за шиворот, вместе с уборами и косами, выволокли из-за стола! – Умоляю разрешить мне все объяснить…
– Хватит с меня слов! – заорал Рёрик, двинувшись на Диву. Казалось, даже стены дрогнули от его воплей. – Ты добром не понимаешь…
– Что? Нет! Умоляю! – Дива была уже в панике. Его злобные реплики не сулили ничего хорошего. К тому же теперь у него в руках был широкий ремень, украшенный тяжелыми металлическими бляшками и массивной пряжкой на конце. – Нет, не надо! Мне страшно, – взвизгнула Дива в тот момент, когда Рёрик замахнулся. Она еле успела отпрянуть в сторону. Пряжка с грохотом опустилась на бревенчатую стену рядом с Дивой. Это было ужасно. Вскрикнув, Дива кинулась на пол, ища спасения там. Хотя это было не самое безопасное место. – Не обижай меня…Я в тягости…– забившись в угол, выпалила Дива, закрываясь руками. Не так она представляла себе обстоятельства, при которых сообщит эту важную весть. Такими ли они должны были быть, по словам Млавы?!
– Я не понял…Что? – рука Рёрика с тяжелым ремнем застыла в воздухе.
– Мой князь, – от страха Дива уже не могла даже говорить. Но все-таки сумела собраться. – У меня ребенок под сердцем. Наш сын…
Опустив руку, Рёрик осмотрелся по сторонам. Его взгляд вернулся к Диве. Теперь она не казалась ему столь уж несносной. Будто что-то поменялось в ней.
Почувствовав, что опасность миновала, Дива разразилась плачем, будучи уже не в силах сдерживать лавину переживаний. Обхватив свой живот, она теперь лила слезы столь безутешно, что даже не могла остановиться. Рёрик осторожно поднял ее, замерзшую и испуганную, с пола и обнял. Но она продолжала содрогаться в рыданиях. Она и сама была бы рада успокоиться, но теперь уже не владела собой.
– Ну ну, я тебя не трону, не бойся, – Рёрик поцеловал Диву и прижал ее к себе.
Арви возвращался с пиршества в крайне скверном умонастроении. Он так много возлагал надежд на сегодняшний вечер. Рассчитывал избавиться от этой дуры Дивы раз и навсегда. И вот, чем увенчались все чаяния: она теперь любимица князя и носит его дитя! Как говорится, дело бывало – и коза волка съедала. Этой невеже все сошло с рук! Она допустила столько ошибок сразу, и в итоге Рёрик даже не всыпал ей, как следует. Вместо бури, ярко светит солнце – князь радуется. Только пожурил слегка, что, мол, раз так, то не следует больше подпускать княгиню к казне. Иначе никаких военных походов им не видать, так как она все средства спустит на кулебяки для народа и вино для дружины. Арви тогда, естественно, поспешно согласился и обещался лично за всем приглядеть. И происшествие вроде бы уже и забыто. Вот досада! Столько усилий! Это если не думать о том, что набег на земли близ Белого озера теперь откладывается на неясный срок. Значит, поступления в казну Дорестадта также отменяются. И это расстроит Умилу. Гадкая Дива! Как одна смазливая бабенка может все попортить! А какой выпал удачный случай вкупе с проявленной ею редчайшей глупостью! Хотя вот глупость ли это? Если разбираться, то это есть рассчитанное коварство, замаскированное под глупость! Ну да, князь вернулся, разозлился, отругал, чуть не прибил…Но в итоге-то – признал ребенка Новгорода своим! Разве не эта цель была первостепенной для дочери Гостомысла?! А на траты, походы на Белое озеро – ей плевать, разумеется. Ей главное было свои бабские интересы соблюсти! Вот же сволота! Определенно, лучше бы он, Арви, оставался во Фризии! Там, по крайней мере, не было таких бессмысленных разочарований!
