– Так ты согласен отдать мне одну из твоих прекрасных дочерей? Ты так и не ответил на мое предложение.
– Я согласен, – Барма не стал ломаться. – Поскольку уверен в намерениях молодого князя.
– Намерения у меня самые чистые, уверяю, – вздохнул Годфред, бросив в окно романтичный взгляд. Сегодня ему хотелось истинных чувств. Высоких и прекрасных. А не рядовой интрижки с одной из служанок. – В таком случае, не станем тянуть. Я желаю познакомиться с твоими дочками как можно скорее. Пока мне не пришли новые распоряжения из Хольмгарда…– пошутил Годфред, который со своей точки зрения тоже был не дурак. С Бармой у него множество общих дел, особенно торговых. И они сулят немалые барыши. К тому же глава вече – человек хваткий. И если чего-то у него не достает, то вскоре это будет им наверстано. Что до гнева дяди – то никакого гнева не будет. Ведь Ратибора не была отвергнута.
– Я подумаю, каким образом мы могли бы все устроить…– воодушевился Барма.
– Не нужно долгих размышлений, – кивнул Годфред. – Мы поступим иначе. Я отужинаю сегодня же вместе с тобой и твоими домочадцами, как твой добрый друг.
– Сегодня? – пошатнулся Барма. – Я бы хотел подготовиться более тщательно.
– Не нужно. Я желаю видеть твой дом таким, каков он есть, – Годфред взял с того же стола кинжал и заложил в запоясные ножны. Было очевидно, что он готовится выйти. – И я хочу видеть свою невесту именно в том виде, в котором она предстанет предо мной на следующий день после нашей свадьбы. А не разряженной и украшенной до неузнаваемости.
– Справедливое желание, – согласился Барма.
****
Хоромы главы вече оказались просторными и богатыми. Тут было много скотины, птицы, а также всевозможных помощников и помощниц. Однако в самой избе никаких слуг не имелось. Хозяйство вела супруга Бармы. Дочери помогали ей в этом.
Несмотря на то, что приближался вечер, на улице было все еще светло, как и в избах Бармы. Обстановка дома оказалась разнообразной. На взгляд Годфреда, тут имелось много лишнего. Помимо сундуков, ларцов, ковшей и горшков, тут было множество корзин, сит, метелок, светильников, корыт, рубелей , скалок, а также прялка и дубовая ступа в углу.
– Моя жена, Хлебослава, – представил Барма свою супругу.
Жена главы вече выглядела утомленной и казалась старше своих лет. Она поклонилась молодому наместнику. А затем бросила на Барму укоризненный взгляд, вероятно, связанный с тем, что муж не предупредил ее о важном госте заранее.
– Хлебослава, – поприветствовал Годфред свою предполагаемую в будущем тещу.
– Мои дочери…Старшая…Любора…– Барма указал на девушку, которая оказалась точной копией отца. У нее был низкий широкий лоб и крупный нос. Иными словами, она не отличалась особой изящностью лица, хотя сложена была ладно. И имела густую русую косу, спускающуюся ниже пояса. – Любора изрядная мастерица. Она умеет все, что должна уметь хозяйка. Толочь зерно в ступе, печь хлеб, прясть шерсть и ткать полотна, шить одежду, нянчить детей…
Годфред кивнул Люборе в знак приветствия и перевел взгляд на следующую соискательницу его руки и сердца. Было видно, что старшая дочь Бармы не произвела на него особого впечатления.
– Путимира…– Барма положил ладонь на плечо своей средней дочери. Основные надежды он возлагал именно на нее. Поскольку заранее предвидел, что старшая дочь Гофдреду не придется по вкусу. – Скромность и ум ее основные достоинства…
В отличии от старшей сестры, Путимира была больше похожа на мать. Высокая и стройная, она отчего-то показалась Годфреду унылой. Наверное, оттого, что постоянно вздыхала. И хоть на вид она была весьма миловидна, наместник отвернулся и от нее, прервав таким образом речь главы вече.
Барма обомлел от сей неприятной неожиданности. Уж если не Путимиру, то кого еще тут можно предложить?! Или Годфред полагал, что здесь три дюжины девиц его дожидается?
Огорченный Барма шагнул в сторону следом за Годфредом. Неужели этот распрекрасный день все же закончится скверно! Ну да, так и есть. Остается лишь отужинать с Годфредом и на том конец. Похоже, тестем наместника станет кто-то другой.
– Это Ясыня…– расстроенный Барма подошел к третьей дочери, на которую не возлагал никаких чаяний. По крайней мере, в ближайшее время. А сегодня, уж точно.
Ясыня была подростком. Называть девушкой ее было пока рановато. Но и ребенком считать уже не получалось. Она была маленького роста. Рыжая. С вздернутым носиком, усыпанным веснушками. Когда она увидела Гофреда, то разулыбалась так радостно, словно он ее самый ближайший друг.
– Ясыня…– Годфред тоже улыбнулся, поскольку не умел оставаться суровым в ответ на улыбку. – А чем же славна Ясыня? – поинтересовался Годфред у удрученного Бармы, который даже и не думал о том, чтоб расписывать Ясыню.
– Она? Ну…– вздохнул Барма. Он не знал, за что можно похвалить бездельницу Ясыню, которая была почти неуправляема и порой даже дерзка.
– Я умею скакать на лошади, – выступила Ясыня, чем навлекла на себя исполненные немного упрека взгляды родителей. То ли им не понравилось, что она открыла рот без их позволения, то ли их не порадовало ее откровение. Все-таки девушку следует хвалить за иные добродетели, нежели искусство верховой езды.
– Правда? – удивился Годфред. – А еще что?
– Еще из лука стрелять умею, – вспоминала Ясыня.
Матушка Хлебослава охнула, а Барма оступился. Кого заинтересует такая невеста? Впрочем, она вообще пока не может быть ничьей невестой. Так что можно не переживать. Пусть городит, что хочет.
– Надо же…Еще что? – Годфред растянулся в улыбке. Необычные ответы рыженькой его повеселили.
– Могу песни петь, – Ясыня была не из робкого десятка. – Могу исполнить, если желаешь…
– Я бы послушал, – признался Годфред.
– Теперь? – осторожно поинтересовался Барма. – Может быть, лучше на вечерней заре…
– Ладно, на заре, – согласился Годфред. – Кстати, Ясыня…Что насчет шитья и вышивок? Сумеешь мужу рубаху узорами украсить? – спросил Годфред, разумеется, ради шутки.
– Если потребуется. Хотя лучше без этого обойтись по возможности…– призналась Ясыня простодушно. Чем весьма потешила наместника.
– Действительно…– рассмеялся Годфред.
– О боги, – Барма укоризненно посмотрел на жену. Словно это она отвечала на вопросы наместника.
Вдруг раздался визг. Он доносился из люльки, подвешенной к потолку.
– Это Звенемира, – пояснила Ясыня Годфреду. – Она умеет кричать громче всех. И славится именно этим…
Годфред вновь расхохотался. Барма улыбнулся. А Хлебослава бросилась к проснувшемуся младенцу.
Стол главы вече оказался ненамного скромнее княжеского. Барма жил на широкую ногу. На скатерти имелось все необходимое, чтобы насытиться и даже сверх того. Помимо традиционных яств, тут было оливковое масло, греческое вино, специи и даже заморские фрукты, правда, сушеные.
