– Подлец! Негодяй! Ты ответишь мне за все! – молодой страж уже много дней сносил всякого рода унижения, выплескиваемые из этой ямы. И никакие методы не могли заткнуть рот заключенного попросту потому, что в отношении него были даны особые указания. Его было велено кормить и поить, а также позвать ему лекаря, если он вдруг заболеет. Вероятно, король желал продлить мучения своего узника, который, возможно, был еще нужен для чего-то. – Ты за все поплатишься!
– Я уже сотню раз слышал речи, подобные этой. Дальше бахвальства заячьи душонки вроде тебя обычно не идут…– зевнул Рёрик нарочито громко. И тут ему на голову свалилась какая-то дощечка, скользнула по волосам и шмякнулась на землю. Он поднял вещицу и оглядел. Это оказался овальный деревянный спил, вероятно, с небольшой ветки. На нем было изображено чье-то лицо. – Ты что-то обронил, кривой…
– Что? – страж растерянно прижал ладонь к запазушке. Он только сейчас понял, что наклонился над ямой слишком сильно. Портрет любимой, который стоил немало, но был больше дорог его сердцу, теперь валялся где-то на дне грязной ямы. Страж в ужасе стал всматриваться в полумрак, где Рёрик как раз разглядывал находку. – Отдай немедля. Положи в котелок!
– Чего за побрякушка? – поинтересовался Рёрик, делая вид, что рассматривает портрет. – Баба твоя?
– Не твое дело! Я сказал, положи немедленно в котелок!
– Понятно…И что, она из той же горемычной деревеньки? Надо при случае навестить и ее. Ну после твоей мамки, разумеется. Я не привереда, мне любая сойдет…А эта вроде пригожая…
– Заткнись, охальник! – вопил молодой страж, который совсем выпустил из памяти то, что портрет имел с оригиналом самое отдаленное сходство, приметное только истовому поклоннику. – Верни вещь! Тотчас положи в котелок!
– Ну прямо «тотчас». Спустись по лесенке да и забери у меня, коли ты такой могучий, – оскалился Рёрик.
– Я приказал тебе вернуть вещь! – молодой страж уже совсем утратил самообладание, руки его тряслись от гнева и обиды.
– Пошел вон отсюда, слабак. Спать буду. С твоей зазнобой в обнимку.
Молодой страж разверещался столь громко и возмущенно, что Рёрик даже перестал разбирать его слова. Казалось, отчаянный влюбленный сейчас повалится в яму вслед за утраченным портретом, поскольку он вновь накренился, словно ива над заросшим прудом. И тем не менее он был избавлен от досадного падения рукой все того же стражника с орлиным носом.
– Не разговаривать с ним, чего бы он там ни плел! – рявкнул старший на младшего.
– Но он…– начал было молодой страж.
– Все! Больше ни слова! – гаркнул старший. – Еще раз обратишься к нему, и я прикажу тебя выпороть!
Когда яму вновь загородила доска, Рёрик с досадой повалился на свою лежанку, отшвырнув в сторону портрет незнакомки. Не такого исхода он ожидал, бессчетное количество дней допекая самого юного и впечатлительного своего сторожа.
В яме было сумрачно, сыро и холодно. Сверре так и не вернулся. Переловив мышей и крыс, Рёрик проспал весь день. И, как это обычно с ним бывало, положение стало выправляться в тот миг, когда все надежды уже пошли на убыль. С наступлением ночи послышались голоса и грохот отодвигаемой в сторону доски.
– Достанем этого висельника и поучим его прилежанию, – грозил чей-то яростный голос наверху.
– А если вернется Жано?! – беспокоился второй голосок, который, как различил Рёрик, принадлежал влюбленному.
– Жано пошел спать, вернется только к рассвету, – пояснил третий невозмутимый голос, в котором были трезвость и расчет. – А до восхода мы с этим твоим наглецом давно закончим, там делов-то на мгновение…
Поправив ремень и обувь, Рёрик спешно пустился на поиски портрета, выведенного рукой мастера на спиле. Оказалось, что изображение валялось возле лежанки Сверре, и Рёрик поднял его из грязищи в тот последний миг, когда ему уже сбросили веревочную лестницу.
– Вылезай, мразь, – приказал яростный голос.
– Иду, – с готовностью отозвался Рёрик, воодушевленно поднимаясь по лесенке.
Как и предупреждал Сверре, наверх было лучше не высовываться без веских причин. Не успел еще Рёрик окончательно выбраться из ямы, встать на ноги и расправиться, как тут же получил по лицу чьим-то башмаком, благо, не деревянным.
– Да погоди ты, – утерев выступившую кровь со ссадины на лице, Рёрик поднял вверх руку.
Было темно и ветрено. Луну и звезды съела прожорливая туча. Лишь костер в нескольких шагах от крыльца, то и дело грозящий затухнуть, давал тусклое освещение. И все же присутствующие разобрали в руках узника портрет, из-за которого все началось.
– Давай сюда, – приказал тот хладнокровный страж, чей голос был невозмутим.
– Даю, – Рёрик протянул ладонь молодому стражу, над которым глумился уже не первый день.
– Гляди-ка, как хвост поджал, – посмеивались стражники. – Удалец только из ямы вякать!
А юнец тем временем озарился улыбкой, различив бесценную вещь. Потянулся за ней. Но не успел забрать спил. Рёрик тут же ухватил его за одежду и спихнул в яму, из которой сам только что вылез. Ногой стряхнув вниз и лесенку, и портрет, Рёрик перепрыгнул через крылечко туда, где трепыхался на ветру костер.
Длинные копья были обращены на внезапно вырвавшегося заключенного, как и взгляды взбудораженных стражей. Рёрик уже не впервые оказывался перед неприятным выбором. Для себя из двух путей он всегда выбирал рискованный, но сулящий множество выгод, нежели осторожный и обещающий меньше потерь.
Пламя костра было слабым. Одна половина дров прогорела, а другая – превратилась в рдеющие раскаленные головешки. Натянув на ладонь край рукава, Рёрик схватил краснеющие угли и метнул их в лицо того стража, что был к нему ближе.
Бросок Рёрика не мог быть слишком точен, учитывая сам снаряд, который так и хотелось поскорее выпустить из рук. Горячие угли обжигали кожу, причиняя боль. Однако и цель была достигнута. Страж завопил, хватаясь за лицо и выпустив копье. Подхватив налету оброненное соперником оружие, Рёрик развернулся и со всего маху вонзил копье в третьего подоспевшего стража. К этому моменту второй немного пришел в себя и с алеющей маской на лице бросился в атаку. Но и он оказался пронзен грозным оружием, пробившим даже его доспехи.
****
Угрюмое небо, словно адский котел, перемешивало тучи. Ветер рвал ветки деревьев, завывая, будто раненый волк. Луна погасла. Звезды пали. Даже дороги не было видно. Рёрик бежал наугад, ориентируясь лишь на очертания строений. Он даже не понимал, где находится – то ли до сих пор в городе, неподалеку от места своего заточения, то ли уже выбежал к деревенькам.
Побег в ночи имел свои преимущества. Фигура Рёрика терялась в темноте и закоулках. Вскоре преследователей стало значительно меньше, чем первоначально. И все же несколько востроглазых стражей не упускали его из виду, следуя за ним по пятам. Ослабевший за время заточения, Рёрик быстро уставал. Лошадь под ним давно убили копьем, которым целились в него. Благо, рядом был лес. Рёрик побежал туда. И чуть не угодил в болото. Пришлось пробираться через топи, рискуя быть затянутым в мутную гущу.
