Прогулявшись по старому району, мы направились в порт встречать наш корабль, который медленно подходил к месту швартовки. И я поняла, что вижу это впервые – то, что жители портовых городов наблюдают каждый день. Как величественный лайнер медленно подплывает к берегу, сбрасывает с себя пелену усталости и выдыхает, останавливаясь на заслуженный отдых.
Я чувствовала неземной ангельский покой. Я снова видела корабль – место моей работы и отдыха, моего смеха и слез. И я поняла, чего мне не хватало в ночном Марселе, – ощущения дома.
Сеньор Карлос
В шумном порту французского города я прогуливалась вдоль местных лавочек, украшенных разноцветными сувенирами. Там я купила мыло ручной работы – символ Марселя, знаменитые травы Прованса и вещь, которая прошла со мной сквозь годы и расстояния, – плюшевого сиреневого зайчика с запахом лаванды. Запах выветрился уже через несколько дней, а плюшевый кролик с того дня объехал со мной половину земного шара. Моя филиппинская подруга дала ему имя – Сеньор Карлос. С тех пор его так и зовут.
Он терялся в самолетах и в отелях Стамбула. Его передавали друзьям в Дубае и отправляли ко мне, в жаркую Джидду. Он пережил суровые шторма океанов и не менее суровые обжигающие ветра золотых пустынь Востока. Он был со мной на норвежских фьордах и в цветочном Амстердаме, в романтичном Париже и красочном Куала-Лумпуре. Он провожал со мной уставшие корабли в европейских портах и огромные самолеты в аэропортах Ближнего Востока.
Но он навсегда сохранил в себе легкость летнего Марселя и тот день, с его спокойствием и ощущением дома.
Милагрос
На западе Бразилии был небольшой городок с вечнозелеными пальмами и национальным парком с наскальной живописью. В том городке, почти сорок лет назад, родилась она – девушка, ставшая моей хорошей подругой. Вечно улыбающаяся и болтливая, Милли была словно ребенок – шумная, с бурной энергией, нескончаемыми идеями и распахнутым для всего мира сердцем.
Она любила моряка, выросшего на солнечном французском острове с оливковыми рощами и абрикосовыми садами. Их история любви была нежная и страстная одновременно. В ней была легкость осеннего Парижа и теплота залитой солнцем утренней Ниццы. В ней чувствовался запах лаванды с полей необъятного Прованса и шум волн, разбивающихся о пирс на набережной Круазетт.
Когда корабль причаливал к берегам лучезарной Корсики, он всегда встречал ее у причала с букетом цветов – каждый раз разных. На острове, половину которого занимал парк, они часто обедали в прибрежном ресторане. А потом гуляли в обнимку по центральной улице, которая выводила их на площадь Летиции, к дому, где родился и вырос Наполеон.
В Аяччо Милагрос всегда возвращалась на лайнер в одно и то же время – за час до отплытия. И грустила, отсчитывая дни до следующего прибытия корабля в порт французского острова.
Аромат острова красоты
Аяччо, столица Корсики, был городом, соединившим в себе лучшее от двух стран – Франции и Италии. Южный городок окутывали запахи соленой воды, мирта, сладких клементинов и цветочного меда. Это был город со вкусом мускатного вина с ароматом горных трав, сыра из овечьего молока, инжирного варенья и сладких каштанов.
Это было место, где каждая улочка и парк напоминали о детстве и юности знаменитого французского императора. В сердце старого города была воздвигнута Ратуша с музеем Наполеона. Внутри, под толстым слоем стекла, хранились вещи императора и исторические документы, а в главном зале висели картины и стояли предметы искусства той эпохи.
В один из дней на острове красоты я с группой друзей поехала на морскую экскурсию в поисках китов. В порту мы поднялись на борт небольшой обшарпанной лодки вместе с любопытными туристами с большими камерами.
– Готова к встрече с китами? – воодушевленно спросил меня пожилой мужчина, когда мы отплыли от берега.
– Да! – радостно ответила я.
– Смотрите направо! – прокричал капитан.
Все схватили свои камеры, стараясь словить объективом еле заметный плавник, который появился в море на секунду. Но уже спустя час плавания на высоких волнах от былой радости и предвкушения чуда не осталось и следа. Капитан периодически кричал куда смотреть, но ни китов, ни дельфинов я так и не увидела.
Уставшая и разочарованная, ступив на берег, я все еще ощущала себя на волнах. Тогда я решила, что я больше не буду сходить с корабля, чтобы вновь отправиться в море. Суша – вот то, чего мне действительно не хватало.
Rainbow party
Вечером, когда корабль попрощался с цветными домиками французского острова, в крошечном баре для экипажа началась вечеринка. Работники толкались у прямоугольной стеклянной комнаты, в которой не было видно лиц из-за клубов сигаретного дыма. Мне было страшно заходить внутрь. Мне казалось, что дым мгновенно проникнет в глаза, пропитает одежду, вопьется резким запахом в волосы и окутает меня с ног до головы.
В баре гремела музыка, а духота маленького пространства физически давила на меня. У входа я заметила Лючию, которая расстегивала удушливую бабочку на шее и снимала черную жилетку. Это движение означало, что ее рабочая смена в казино закончилась.
Я попросила бармена налить нам корабельную пина коладу – кокосовый ликер «Малибу», смешанный с ананасовым соком. Он поставил на стойку бара два пластиковых стакана с картинкой синего якоря – логотипа компании. О высоких хрустальных бокалах с ломтиками ананаса и разноцветными зонтиками, как в гостевых барах, мы могли только мечтать.
– Как прошел день на острове? – наливая ликер, спросил бразильский бармен.
Я хотела рассказать ему о китах и дельфинах, которых я так и не увидела, но в тот момент музыка внезапно оборвалась. На место диджея поднялся молодой официант из Сербии. Дрожащими руками он взял микрофон. Его взгляд бегал по толпе, смотрящей на него с удивлением. На дне его глаз застыл страх – один из сотен официантов на борту, этот парень не привык быть в центре внимания. Мне казалось, что пройдет мгновение, микрофон выпадет из его рук, и он убежит.
Но когда он начал говорить – весь бар замер. Когда он признался в любви своей девушке, болгарской официантке, на лицах экипажа появились улыбки. Когда он встал на одно колено – весь бар глубоко вдохнул от неожиданности. Когда она кивнула и побежала на сцену, чтобы обнять его, – вся толпа резко выдохнула, и с разных сторон бара начали доноситься крики поздравлений с разными акцентами. В ту ночь мы праздновали образование новой семьи – пары, которая бы никогда не встретилась в другом мире, за пределами корабля.
А пока в баре экипажа все пили за робко произнесенное «да», на две палубы ниже шла своя вечеринка – филиппинская. В холодном техническом помещении до утра звучали мировые хиты, которые работники пели в караоке. После таких вечеринок моя соседка из Филиппин Ракель приносила в каюту полную тарелку креветок в сливочном соусе, мидий и осьминогов – деликатесов, которые готовились только для гостей.
Секреты кухни
Когда половина гостей рассаживалась в ресторане «Ромео и Джульетта», вторая смотрела вечернее шоу в театре. В это время в шикарном обеденном зале, за белыми дверями, недоступными пассажирам, кипела адская работа. Там, на душной кухне, десятки поваров готовили сотни блюд.
