Прощай, Клаудио
Это был его последний вечер на корабле, хотя до конца его контракта оставался месяц. То, что Клаудио говорил про свое увольнение, было расплывчато и невнятно.
В ту ночь я не спала. А с рассветом он позвонил и сказал, что уезжает с корабля через несколько часов. Сонная, я брела к нему в каюту по гостевым коридорам. А на входе в нее стоял охранник, готовый уводить с корабля того, в кого я только начала влюбляться.
Последний поцелуй был лишен страсти и желания. В нем осталась лишь холодная горечь расставания и боль от неожиданного поворота судьбы. В последнем взгляде с палубы не было былых искорок. В нем были усталость и отчаяние от того, как быстро все закончилось.
Обучение по управлению лодкой подходило к концу. Клаудио на посту тренера заменил другой офицер родом из солнечной болгарской Варны. В порту итальянского Салерно я сдала экзамен и получила официальный диплом. А через несколько дней после отъезда итальянского офицера я узнала настоящую причину его увольнения – он пригласил в свою каюту гостью, что строго запрещено экипажу.
Рано или поздно все тайны, бережно хранимые кораблем, всплывают на поверхность.
Слезы со вкусом моря
Тот август был наполнен запахами. Он пах вишневым Cherry in the Air – сладким и приторным, с нотками малины и сладких мандаринов. Он пах свежей типографской краской флаеров для казино, которые я печатала в местной корабельной типографии. Он пах духами моей ассистентки Лауры – классикой от Шанель с нотками лимона и бергамота. Пах сладкими мандаринами на рынке испанского Кадиса и клубникой в шоколаде, которую Клаудио приносил в мой офис. Август пах сладким кокосовым ликером «Малибу» в полночь в корабельном баре и пончиками, посыпанными сахарной пудрой, в булочной у порта греческого Корфу.
Моя «Серенада морей» осталась на губах горячим латте с кокосовым сиропом. Перед работой я поднялась на пятую палубу, где улыбчивый бариста из Мексики налил мне мой напиток.
– Шоколадное печенье? – с улыбкой спросил он.
– Да, – я взяла свежее печенье, которое таяло в руках, оставляя после себя приторно-сладкий запах.
Я поднялась по лестнице с красным ковром на палубу выше, прошла центр корабля и оказалась в месте, ставшем для меня домом. Я села в пустом офисе казино и заплакала. Это чувство не разрывало сердце от боли, не заставляло просыпаться по ночам. Это чувство было слегка приглушенным оттенком былой радости – от совместных вечеров, от нежных прикосновений, от пронзительных взглядов. Я чувствовала, как слезы с запахом соленого моря очищали душу. Они вымывали из моего тела все невысказанные эмоции, обиды и разочарования. Частичка моря внутри меня просилась наружу, чтобы похоронить в своих вечных пучинах все плохое и грустное, все отжившее и отработанное.
Слезы – разговор души с богом. Я плакала навзрыд, и мне всегда становилось легче. И ничто больше не мешало мне поднять якорь и отчалить от старого берега, навсегда отпустив прошлое.
Я верила, что, забирая одно, бог готовит взамен что-то лучшее. Верила, что жизнь давала мне уроки, посылая настолько разных мужчин. Верила, что с каждым новым романом, с каждым новым расставанием я становилась мудрее. Верила в то, что все всегда к лучшему. И из этого правила нет исключений.
Три простых слова
Мои раны лечила Италия. Объездив эту страну, я точно знала, где для меня ее душа. Не в каналах Венеции или дизайнерских показах в Милане, не в шумном Неаполе или крошечном государстве в центре Рима.
Для меня душа Италии – в ее западной части, в регионе под названием Тоскана. Там, где оливковые рощи перемешивались с виноградниками, где родились и творили Микеланджело и Леонардо да Винчи. Там, где находились средневековые соборы, расписанные фресками, и старинные поместья, окруженные величественными кипарисами.
С вокзалов портовых Ливорно и Ла Специи отходили автобусы и поезда, развозящие туристов по всей Тоскане, столицей которой была изящная Флоренция. Чуть южнее находился городок Греве-ин-Кьянти, протянувшийся вдоль оливковых рощ и виноградников знаменитой на весь мир зоны виноделия. А недалеко от него – старинная Сиена с каменными домами с цветочными горшками у дверей и старинными крепостями. Западнее Флоренции расположился маленький городок Винчи с музеем знаменитого художника и исследователя, его домом на холме и церковью Святого Креста, где Леонардо да Винчи был крещен.
В один из солнечных дней я со своим чешским другом Мареком села в поезд, увозящий нас на север от порта – в величественную Пизу.
Мы долго ходили по этому городку. Мы смеялись и фотографировались на его узких улочках, пока, завернув за угол, не увидели толпу туристов у знаменитой башни. Город Пиза был известен лишь благодаря ей – колокольне из белого мрамора, которая наклонялась на один миллиметр каждый год.
Сделав десятки фотографий на площади Чудес, мы сели в кафе с запахом ванильного мороженого недалеко от кафедрального собора. На улице было душно и шумно из-за толп туристов с разных концов света. Я почувствовала, как в воздухе повисло напряжение. Марек начал разговор, который мне сразу захотелось прервать. Разговор, после которого ни я, ни он уже не могли общаться так, как прежде. Он признался мне в любви.
Я смотрела на него и не знала, что ответить. Это был момент, когда я поняла, что потеряла самого близкого друга. Потеряла парня, с которым я обсуждала корабельные сплетни, с которым пила пиво в баре и ела пиццу в итальянских портах. Парня, которому доверяла тайны своих отношений с итальянским офицером и рассказывала о трудностях своей работы. Парня, к которому относилась как к брату. Все разрушилось в одно мгновение тремя простыми словами.
Я продолжала общаться с ним как прежде, но он изменился. В осенней Пизе был наш последний душевный разговор. В том итальянском городке я навсегда потеряла близкого друга.
Время перемен
Когда корабль отчалил от Ливорно, я провожала взглядом набережную Терраса Масканьи, вымощенную черными и белыми плитками в шахматном порядке. Я смотрела на засыпающий город и думала, что пришло время перемен.
Я любила свою работу и круизные лайнеры. Но работать на кораблях было трудно и физически, и морально. Проведя больше двух лет в море, работая по нескольку месяцев без выходных, я просто устала. А отъезд Клаудио стал последней каплей в моей корабельной истории. Это был толчок к чему-то новому, к кардинальной смене жизни.
И я приняла решение. Решила для себя, что отмеренное мне судьбой время на карьеру в море закончилось. Чтобы сократить свой контракт на месяц, я подписала бумагу об увольнении по собственному желанию, которая оставляла за мной право вернуться в компанию в любой момент.
Я не уезжала к Клаудио, не бежала от своей печали, не грустила и не злилась. Я уезжала к себе, на поиски новой мечты и спокойствия. Я могла сбежать хоть на край света, но я не могла убежать от себя. Я хотела найти счастье и покой в сердце, а не искать его вовне. И я начала создавать любовь внутри – бережно взращивая ее, как самую капризную и редкую розу, каждый день ухаживая за ней. И ждала, что, когда она распустится, я смогу найти счастье в любой части земного шара. Потому что оно – не в каком-то месте, оно – внутри. И носить его с собой всегда – это величайший дар.
