Даша держалась поблизости от Оксаны — не только потому, что начала испытывать внезапный дискомфорт в присутствии начальницы, но и потому, что Оксана выглядела всё более несчастной. Она даже перестала красить губы.
— Что, Федя за справкой ещё не приходил?
— Нет, но скоро явится. Мне донесли, что он в городе.
— Речь уже заготовила?
— Ага. Я всё ему выскажу, так просто он от меня не отделается. Если он думает, что можно бросить девушку без объяснений, то сильно ошибается.
— Ну и правильно.
— Можно было по-человечески расстаться.
— А как «по-человечески»? — спросила Даша.
— Сказать в глаза, что я ему не нужна, что он любит другую. Или не любит, но она залетела, и он должен жениться. Или ещё как-нибудь! Я бы расстроилась, конечно, но рубить хвост по частям — это жестоко.
Даша погладила её по плечу:
— Не знаю, Оксан. Когда в лицо говорят, что любят другого человека, — это… Короче, я бы выбрала хвост по частям.
— Эй, юные барышни, чего вы там плетётесь? — воскликнула Нина Петровна, которая обогнала их на десяток шагов. — Живей давайте! У меня в два часа назначена встреча с министром транспорта, а до этого ещё с Оленевым надо поговорить.
— С Оленевым? — Даша остановилась прямо на осевой линии ВПП. — По скайпу?
— Живьём.
— Он что, вернулся?!
— Вчера ночью прилетел. А сегодня весь день в Администрации, там расширенное совещание министра с директорами предприятий. Он всего на один день пожаловал, министр наш. И хочет всё успеть, — Нина Петровна поморщилась, изображая большое сомнение в необходимости такой спешки.
— А можно мне с вами в Администрацию? Пожалуйста!
— Глянь, какая карьеристка! — по-доброму усмехнулась Нина Петровна. — А кто будет сверку с Минздравом делать? Нет, останешься в офисе, а с министром я тебя познакомлю в следующий раз. Обещаю.
— Тогда поторопимся! — воскликнула Даша и, раскинув руки как крылья, легко побежала к столовой по бетонным плитам. — Не будем заставлять министра ждать!
Сзади засмеялись Оксана и Нина Петровна.
В ту пятницу Оленев в офисе так и не появился. Даша ждала его до десяти вечера, а потом поехала к Эду. Надо было заканчивать их бессмысленные отношения.
* * *
Улыбающийся Эд открыл дверь так быстро, словно ждал Дашу в прихожей. И, не успев запереть замок, обнял за талию, тепло поцеловал в губы:
— Ты сегодня поздно. Что-то случилось?
— Да нет, просто сверку долго делала. Хотела до выходных закончить, чтобы отправить документы в Москву.
— Хорошо. Надо было мне позвонить, я бы заехал за тобой. Ты голодная?
Даша скинула туфли и прошла к столу, как в первую их встречу. Села на высокий табурет и сказала:
— Эд, я не хочу есть. Присядь, нам надо поговорить.
Улыбка его погасла. Он сел за стол и сложил руки перед собой, как в школе. Сказал серьёзным голосом:
— Ну, раз надо, давай поговорим.
Даша смотрела в зеленовато-прозрачные глаза, сомневаясь, как начать. Она видела, знала и чувствовала, что Эд её любит, — по-настоящему, без притворства, без какой-либо корысти. Он вообще первый, кто полюбил её как личность. Другие западали на фигуру или приятную внешность, а Эд запал на жизнелюбие и темперамент. Как он сказал? Ты живёшь так, будто ничего не боишься. Ты — свободна.
И пусть он во многом ошибался, преувеличивал достоинства и преуменьшал недостатки, Даша всё равно узнавала себя в том идеальном персонаже, которого придумал Эд. Пусть не такая жизнерадостная и смелая, но всё-таки это она, Дарья Комарова. Поэтому она должна сделать то, что должна. Иначе это будет не она.
— Нам нужно расстаться, Эд.
— Бросаешь меня?
— Прости.
— Из-за того, что я подстроил наше знакомство?
— Нет, нет! С этим я уже смирилась. Просто я тебя не люблю. Ты мне нравишься, ты очень хороший человек, с тобой комфортно, но я так не могу. Мне нужно любить самой, Эдик. Что-то чувствовать к человеку — что-то большее, чем дружескую симпатию.
— Ты говорила, что никогда никого не любила.
Даша кивнула. Рассказывать о своей несчастной любви к Оленеву она не собиралась ни при каких условиях.
— Тогда откуда ты знаешь, что способна любить? — спросил Эд. — Может, ты никогда никого не полюбишь? Так и проживёшь всю жизнь в одиночестве?
— Может быть, — Даша пожала плечами. — А в тридцать лет рожу для себя ребёнка и буду жить с ним.
— Ты делаешь большую ошибку, Даша. Ты потом пожалеешь, но будет поздно. Ты не найдёшь человека, который любил бы тебя больше, чем я. Который готов ради тебя на всё.
— Я знаю, Эд. Зато ты найдёшь. Ты достоин…
— Прекрати! — вспылил Эд. — Оксане вешай эту лапшу, а мне не надо. Я сам разберусь, чего я достоин. Мне не шестнадцать лет, слава богу.
Даша вспомнила, что Эд два года пил антидепрессанты после детской любовной истории, и догадалась, что он тоже сейчас об этом вспомнил. На душе стало муторно. Кольнуло чувство стыда перед Ниной Петровной, словно та поручила ей важное задание, а Даша его провалила. Она слезла с высокого табурета и подошла к Эду:
— Я очень виновата перед тобой. Тогда, в Пажме, я выпила лишнего, устроила за столом скандал, а потом пошла ночевать к тебе — вот в чём была моя ошибка. Не в том, что сейчас я с тобой расстаюсь, а в том, что раньше дала тебе надежду. Я пытаюсь исправить эту ошибку.
Эд посмотрел на неё сверху вниз:
— Некоторые ошибки исправить нельзя… — и отвернулся, пытаясь скрыть заблестевшие глаза.
О чём-то похожем говорил и Оленев: «Ошибёшься — всю жизнь будешь жалеть». Оба мужчины в прошлом имели травмирующий опыт, и оба боялись повторения ситуации. И, к несчастью, у Эдика она повторялась: его снова бросала девушка, не оценившая его глубоких чувств. Даше было неприятно сознавать, что она делает то же самое, что когда-то сделала Катя Оленева, — отвергает искреннюю любовь, — но другого выхода не видела. Чем скорее они расстанутся, тем лучше будет для всех. Для Эда в первую очередь, хотя сейчас он наверняка размышлял, что в очередной раз он сделал не так.
Она коснулась его ледяной руки, лежащей на белой столешнице:
— Эд, пожалуйста. Я понимаю, о чём ты говоришь, но… — она решила говорить начистоту, зная, что подставляет Нину Петровну: — Тебе тогда было шестнадцать лет, вряд ли ты мог сильно накосячить. Ты не совершил никаких непоправимых ошибок, я в этом уверена.
Эд развернулся к ней всем телом:
— Тебе мама рассказала? Я так и знал, что она не удержится!
— Угу, рассказала по секрету, когда ты сидел дома и не брал трубку. У тебя отличная мать. Она безумно тебя любит и всегда на твоей стороне.
