Тётя Фотя перебирала тарелки и кастрюльки, капая в каждую из тёмного флакона. Видимо, получалось плохо, потому что она слишком часто поминала самок собаки и Великий Шабаш. На диванчике тряслась, обливаясь горючими слезами и колышась всем своим огромным телом Анна Никитишна, а мама успокаивала её:
— Ну, разумеется, все понимают, что это не ваша вина! Не беспокойтесь, мы знаем, кто отравил семью… Выпейте водички…
— Ну, что тут? — спросила я взволнованно, следя за руками тётки. Та откликнулась:
— Байда! Эта зараза добавила обманок, чтобы точно никто не изготовил противоядия.
— Неужели ничего нельзя сделать?
Валера взвыл от отчаяния, но тётя Фотинья рявкнула:
— Без истерик! Разберёмся! Юлия, подключайся!
Я растерянно огляделась. С Аксиньей я общалась немного больше, чем остальные, но как понять, что она задумала и как осуществила? Она сидела здесь, в лаборатории, читала книги и замышляла против меня, против семьи… Как? Как именно?
Стоп!
Книги!
Я бросилась к кофру, где были сложены мои учебники, конспекты и пособия. Перерыв их, схватила ту, которую искала, и протянула тётке:
— Вот. Тут должны быть и яд и противоядие!
— Ого! — только и сказала тётя Фотя. А я вздохнула — сама, своими руками подсунула убийце орудие убийства…
Тётя прищурилась, повела ладонью над обложкой и произнесла:
— Книга мёртвая, оживи, что читала Аксинья, яви.
Страницы послушно трепыхнулись, перелистываясь, и книга раскрылась на части отравляющих растений для кошачьих оборотней. Тётка приблизила страницу к глазам и воскликнула:
— Шабаш, вот оно! Я совершенно забыла о чёртовом рододендроне! С живокостью то самое и получится! Судороги и рвота… Сейчас, сейчас… Противоядие сварим… Правда, для него нужно двадцать четыре часа!
— У нас нет столько времени, — подала голос мама. — Они не протянут сутки, тем более дети…
— Сделай что-нибудь! — схватил меня за руку Валера, стиснул так, что стало больно. Я зашипела на него:
— Мы работаем над этим! Тётушка, соль!
— Что — соль?
— Аксинья говорила, что соль — катализатор. Она ускоряет процесс варки зелья.
— Ты веришь ей?
— Нет. Но когда она говорила мне об этом, мы ещё были в нормальных отношениях, — усмехнулась я и протянула солонку: — Попробуйте, мы ничего не теряем…
— А, шабаш с ним! — махнула рукой тётка. — Давай!
Эпилог, как без эпилога?
— Я принял решение, — Витольд поднял бокал, оглядев собравшихся за столом, и улыбнулся, снова превратившись в старого сатира: — Хортовы снимают претензии по Мушкиным лесам. Они останутся в вечной собственности у ведьм Велизаровых.
— Шабаш, неужто я дожила до этого дня? — с лёгкой ехидцей пробормотала тётя Фотинья. Но услышали её только я и Валера. Мой любимый истинный даже рот раскрыл, чтобы ответить, и мне пришлось пнуть его под столом. Валера захлопнул рот, поднял бокал, демонстративно отхлебнул глоток шампанского. Так-то лучше.
— От имени клана выражаю вам нашу искреннюю благодарность! — церемонный ответ матриарха удовлетворил Хортова, а также всех остальных приглашённых. Меня так уж точно. Выдали меня замуж зря, но я решила молча снять претензии, как и мой свёкор.
Я была счастлива.
Первый ужин ведьм и оборотней состоялся через два дня после нашего триумфального возвращения из ебеней. Противоядие было изготовлено вовремя, всех спасли. Маленьких близнецов — практически в последний час. Но, яд выведен из организма, оборотни пошли на поправку с поразительной скоростью. Тётя и мама отлучились ненадолго с визитом к Верховной ведьме, но быстро вернулись с прощением для меня и благодарностью за найденный катализатор для зелий. С этой стороны всё наладилось. Верховная не держала зла и велела прилетать на следующий шабаш через полгода для официальной инициации. Неофициально же я была признана в кругу ведьм и приглашена подать заявление в МаГУ — Магический Государственный Университет. На любой из факультетов.
Ромео и Настя уехали жить в городскую квартиру, оставив близнецов в особняке. Я подозревала, что дети не слишком интересуют мать, зато Валера стал проводить с ними гораздо больше времени. Практически всё время, чем несказанно бесил меня. Умом я понимала, что это его дети, что он в своём праве, что теперь мне придётся мириться со всем этим. И в то же время меня пугала та болезненная тяга, которую я испытывала к любимому. Довелось же стать истинной парой!
— Осторожно, осторожно!
Анна Никитишна вплыла в столовую, неся на руках, как младенца, поднос, накрытый клошем. Выглядела кухарка необычайно горделиво — вся светилась новогодней ёлкой. Ну конечно, она же обещала какое-то потрясающее блюдо из старинной записной книжки рецептов семейства Хортовых. Запахи по дому стояли… удушающе-вкусные. Вкусные, разумеется, в первую очередь, но мне от них становилось дурновато. Впрочем, я утешала себя мыслью, что, возможно, в готовом виде блюдо перестанет душить запахом.
Анна Никитишна водрузила поднос на середину стола и торжественно сняла клош. Запах тушёного картофеля с грибами и тремя видами мяса накрыл меня с головой, словно цунами, и смыл со стула. Прямо в туалет на первом этаже.
Шампанское, салат и маленькие хлебцы вылетели из желудка, как ненормальные. Чем им там было плохо? Теперь плохо мне! Но я же не могла заразиться от Хортовых, кошачий яд не действует на ведьм! И завтрак был свежим, как слеза девственницы… Хотя да, меня и от яичницы воротило…
Умывшись, я присела на край ванны, потёрла пальцами лоб. Тёмная сторона гадко хихикнула: «Дело не в еде, дорогая!» Светлая умильно пробормотала: «У нас будет маленькая ведьмочка!» Нет, не может быть! Так сразу, так быстро? Конечно, мы с Валерой особо не стеснялись в избушке посреди республики Коми, да и тут, дома, тоже предавались всевозможному разврату, но разве можно забеременеть после нескольких дней? Вон, Алла с Витольдом никак не могут размножиться, а ведь они одной расы, оба оборотни. А мы…
В дверь деликатно постучали, и звонкий голосок свекрови спросил:
— Юлечка, у тебя всё в порядке, дорогая?
— Ага, прямо цвету и пахну, — мрачно ответила я. Алла заглянула в ванную и шепнула:
— Тебя тошнит? Это же не яд? Это то, что я думаю?
— Откуда мне знать? — буркнула я, зачёсывая волосы пальцами.
— Если не уверена, я принесу тебе тест, — хихикнула Алла, розовея. — Я много купила, а мне они больше не понадобятся!
* * *
Этой весной старая сирень возле дома внезапно поднатужилась и выбросила миллион тёмно-фиолетовых одуряюще пахнущих гроздей. Аромат — ненавязчивый, сладкий, ни с чем не сравнимый — плыл над садом, окутывая его, точно вуаль новобрачную. Дерево скоро умрёт. Но сначала порадует нас. Напоследок.
