* * *
На рассвете я прокрался в комнату Генри. Мне хотелось увидеть его – просто на всякий случай. На случай, если все плохо закончится и я не вернусь. Я хотел попрощаться, пусть это и временно, пусть он и не может меня услышать. Он казался таким большим на своей маленькой кровати, его длинные ноги и шишковатые колени выглядывали из-под одеяла. Ему нужна новая кровать. Я подумал, что нужно сказать об этом Милли, но затем одернул себя. Что она мне говорила? Милли заботилась о себе до встречи со мной и будет заботиться о себе и Генри, когда я уйду. Они заботились друг о друге.
Я не хотел будить его и уже начал уходить, как вдруг мой взгляд прошелся по столу и зацепился за книгу о великанах, которая однажды пугала Генри. Моисей упоминал призрака мамы Милли и эту книгу, и она не давала мне покоя всю неделю, пока я пытался понять, как поднять тему, чтобы никого не расстроить. Я в общих чертах рассказал Милли о способностях Моисея, но одно дело знать, что кто-то видит мертвых, и совсем другое – знать, что этот кто-то видит твоих мертвых. Уж я-то понимаю, о чем говорю. Но в конечном итоге я не выдержал и спросил Генри о книге.
– Генри, у тебя случайно нет книги о великанах? – робко поинтересовался я.
Вышло не очень деликатно, но, судя по всему, Генри это не смутило. Он сразу же понял, о какой книге я говорю, и знал, где ее искать. Он шумно спустился по лестнице к контейнерам с вещами, которые были аккуратно сложены и обозначены наклейками, и через пару минут вернулся со своими старыми сокровищами, включая потрепанную и зачитанную до дыр книгу. Она называлась «Когда прячутся великаны». Генри показал мне картинки и заставил найти всех великанов на страницах.
– Моего папу зовут Андре, – внезапно выпалил мальчик.
– Да, я знаю.
– Как Андре Великана
[17].
Я кивнул. Один Андре был великаном, а другой играл за «Великанов». Забавно. Сам я до этого не додумался, в отличие от Генри.
– Андре Великан был ростом два метра и весил двести килограммов, – продолжил он, переворачивая страницу. Мы воззрились на великана, сливавшегося с деревьями. У него были волосы из листьев и прическа в стиле афро, а коричневая кожа выглядела как кора.
– Он был профессиональным рестлером. Раньше я часто смотрел видео с лучшими моментами его боя с Халком Хоганом, – сказал я.
– Кто победил? – спросил Генри, отрываясь от книги.
Я рассмеялся.
– Ты знаешь, я не помню. Помню только то, что поражался росту Андре и хотел отрастить волосы и ходить с золотым ремнем, как у Халка Хогана.
– Раньше эта книга пугала меня.
– Но уже нет?
Генри покачал головой:
– Нет, но время от времени я снова ищу великанов.
– Великанов… или одного конкретного великана? – тихо спросил я, надеясь таким образом понять, почему мама Милли показала Моисею книгу.
– Андре Великан умер, – серьезно произнес он. – Я больше не ищу его.
Что-то мне подсказывало, что Генри в точности знал, кого я имел в виду, но я позволил ему закрыть тему.
Теперь же, глядя на книгу на столе Генри, я слышал слова доктора в своей голове.
«На вашей лобной доле гигантское образование».
Великан, которого никто не видел. До этой поры.
«Великаны не могут быть друзьями».
Генри был прав. Великанов стоит бояться.
– «Когда прячутся великаны», – снова прочитал я название, и Генри зашевелился, бормоча во сне.
Я положил книгу на место и заметил старый кассетник, который Генри откопал вместе с ней. В коробке из-под обуви также лежали кассеты – некоторые новые, некоторые использованные. По всей видимости, раньше Генри записывал на них свои спортивные репортажи. Теперь у него был диктофон, но он все равно обрадовался, обнаружив свою старую коллекцию.
Кассеты навели меня на мысль, и я почувствовал крупицу облегчения, крупицу надежды. Я запишу послание для Милли.
Я осторожно собрал кассеты со стола и тихо вышел из комнаты, мысленно пообещав, что позже верну их Генри.
(Конец кассеты)
Моисей
Следующим утром мы отправились в Вегас. Джорджия осталась с Кэтлин, а вот Милли отказалась сидеть дома и настояла на том, чтобы поехать с нами, хоть и постоянно извинялась. Но Генри не мог остаться дома один. Так что мы сидели втроем в моем пикапе и всю дорогу ехали с тошнотворным чувством в животах и беспокойными мыслями в головах. Звучит так, будто между нами царила неловкая атмосфера, но это не правда. Мы уже давно преодолели неловкость и стремительно шли к тому, чтобы стать друзьями.
«Команда Тага» выехала примерно в то же время, но мы не договаривались о встрече. Нашим планом было «разделять и властвовать», хоть ему и не хватало конкретики. Моей целью было просто приехать в Вегас и пробраться на бой. Обо всем остальном можно позаботиться позже.
В моей машине не было кассетного магнитофона – их больше не делали. Но Милли взяла кассетник и коробочку с кассетами и держала их на коленях, словно не могла с ними расстаться. Они были ее спасательным кругом. С прошлого дня, когда мы узнали о результатах МРТ Тага, Милли не делилась с нами содержанием остальных кассет, а я не просил их послушать. Попросту не хотел. Разговор стал слишком личным, их любовная история – слишком насыщенной, чувства – чересчур оголенными, и все это предназначалось только для ушей Милли. Я не знал, продолжила ли она слушать кассеты после того, как мы с Джорджией ушли, но по тому, как она держала их, я догадался, что только этим она и занималась.
Где-то на полпути Милли достала кассету и надела наушники. Меня впечатлило, что их вообще можно было вставить в кассетник. Она слегка отвернулась, поджала колени к груди и потерялась в голосе Тага.
Спустя полчаса Милли начала плакать. Она была такой стойкой. Такой собранной. Но… не теперь. Что-то на этой кассете вывело ее из равновесия. Слезы скатывались по ее лицу, и она зажмурилась в попытке сдержать их.
Мне нужна была Джорджия. Я не знал, что делать. А Генри так тем более. Увидев слезы сестры, он сразу же начал ерзать и дергать за ремень безопасности. Затем потянулся к Милли и быстро отвернулся от нее.
– Лу Гериг, Джимми Фокс, Хэнк Гринберг, Эдди Мюррей, Бак Леонард… – бормотал мальчик, качаясь из стороны в сторону. – Марк Макгвайр, Хэрмон Киллебрю, Роджер Коннор, Джефф Багвелл…
– Милли! – я повысил голос в попытке перекричать голос в ее наушниках.
Милли резко вытащила их из ушей и сразу же повернулась к Генри.
Затем, не мешкая, забралась коленями на сиденье, и кассетник скользнул на пол. Милли смахнула слезы с лица и обняла Генри.
