В комнате наступает полная тишина. Он создает карту мозга Кэти.
– Теперь закройте глаза и думайте о чем-то действительно хорошем и радостном для вас, – говорит он.
С того места, где я сижу, можно видеть цвета, изображающие состояние мозга Кэти, которые динамично изменяются в реальном времени при сканировании.
– А теперь подумайте о чем-то грустном, – говорит он через несколько минут. В считаные секунды цветовая палитра мозга Кэти начинает меняться.
Еще через несколько минут Асиф предлагает Кэти открыть глаза. Потом он показывает ей фотографию заката и записывает реакцию ее мозга. Затем он предупреждает, что собирается показать неприятную картинку. В следующее мгновение мы видим небоскребы Всемирного торгового центра, окутанные дымом и объятые пламенем.
После исчезновения этой картинки Асиф говорит Кэти, что теперь он посмотрит, как ее тело и мозг расслабляются после кратковременного стресса.
Весь процесс – от подключения Кэти к сложной нейротерапевтической аппаратуре до измерения ее мозговой активности и создания трехмерного скана мозга – занимает около получаса.
Теперь, когда Кэти сидит с электродами, торчащими из шапочки у нее на голове, которые передают информацию на компьютер, мы видим, как на большом мониторе медленно поворачивается трехмерное изображение ее мозга, рассматриваемое со всех сторон.
Асиф начинает расшифровывать картину, которую он наблюдает, и переводить ее на популярный язык, понятный для меня и Кэти. Доктор указывает на разные области мозга, пока говорит.
Он показывает изображение левой височной доли мозга Кэти, которая переливается ярко-красным цветом.
– Мы видим, что левая сторона вашего мозга очень активна, – гораздо активнее, чем правая. С правой стороны мозг далеко не так активен, как нам хотелось бы видеть. И то и другое, – подчеркивает он, – является существенным отклонением от нормы.
Палец Асифа перемещается вдоль монитора к правой стороне мозга Кэти.
– Здесь мы видим значительное отклонение в правой островковой доле, правой теменной доле и правой части префронтальной коры: преобладание медленных волн в тех областях, которые связаны с эмоциональной регуляцией.
Асиф объясняет, что Кэти сталкивается с большими трудностями в переживании и обработке эмоций, и ей тяжело проявлять соответствующие эмоциональные реакции на любую конкретную ситуацию.
Я невольно думаю о том, что лицо Кэти выглядит необычно бесстрастным, когда она говорит о трудных вещах. (Знаменитая фраза Джеймса Джойса из «Дублинцев»
[154] о мистере Даффи, который «жил на некотором расстоянии от своего тела», хорошо описывает отношение Кэти к ее эмоциям.)
Доктор Асиф указывает, что левая височная доля Кэти и ее префронтальная кора высветились ярко-красным цветом при реакции на картинку с горящими башнями. Эта область также испытала чрезмерную стимуляцию, когда она думала о чем-то грустном.
Потом он возвращается к недостаточно активной правой стороне мозга, в которой ее мозговые волны движутся слишком медленно.
– Даже если вы ощущаете панику, ваше тело не реагирует на стресс так, как это должно быть, – говорит он.
Моторная кора Кэти тоже недостаточно активна. По словам доктора Асифа, это выглядит так, как будто в определенный момент ее жизни мозг научился отключать все входные сигналы, поступающие от ее тела. Это происходило даже в префронтальной коре и других областях мозга, которые должны подсказывать ей, что она должна быть напряженной и бдительной.
Доктор Асиф смотрит на Кэти, словно угадывает ее страдания по кофейной гуще или по чайным листьям. Он снова показывает на правую островковую и теменную долю.
– Как ни парадоксально, эта активность медленных волн помогает объяснить ваши приступы паники, – говорит он. – Она свидетельствует о том, что эмоциональные центры вашего мозга имеют слишком мало энергии. Когда жизнь кажется невыносимой, или вы испытываете острую тревогу, то вместо того, чтобы ощутить эти чувства в теле, вы замыкаетесь в себе. Вы отстраняетесь от своего окружения и уходите в отрицание действительности. Вы уходите в офлайн.
Он объясняет, что сначала это могло казаться безопасным выходом, «потому что вы ничего не чувствуете. Тревожные мысли становятся неотступными и полностью овладевают вами. Вы как бы уходите в глухую оборону и начинаете винить других, но прежде всего себя. В сочетании с замкнутостью и невозможностью выразить чувства, тревога усиливается до такой степени, что вы больше не можете контролировать ее, – говорит Асиф. – Жизнь кажется настолько пугающей, что вам не хочется даже двинуться с места.
Есть еще одно обстоятельство, на которое он хочет обратить внимание. Когда Кэти закрыла глаза во время динамического сканирования мозга, то ее мозговые волны показали рисунок, которой он часто видит у пациентов с депрессией.
– Здесь нет пика активности альфа-волн, даже когда ваши глаза были закрыты, – говорит он. – Этот альфа-пик представляет собой освежающий и восстановительный ритм мозга. Когда он отсутствует при закрытых глазах, это показывает, что мозг не может отдохнуть даже во сне. У него нет передышки, поэтому вы с высокой вероятностью почти постоянно испытываете физическую усталость. А это лишь усиливает желание отключиться от окружающего мира.
Кэти медленно кивает, слушая доктора Асифа, как будто кто-то впервые понял, что она испытывает на самом деле. Его слова только подтверждают ее собственные выводы.
– Думаю, что это началось еще в довольно юном возрасте, – предполагает доктор Асиф. – Мы наблюдаем такой рисунок медленных волн у людей с историей ранней детской травмы. Так реагирует мозг ребенка. Он входит в состояние травматического ступора и отрешенности, чтобы уберечься от потока сильных эмоций. Нейронные сети начинают давать сбои, и мы видим отклонения в определенных местах, – он делает паузу. – Мы наблюдаем это у многих людей.
Асиф даже предполагает, что, на основании массива клинических данных, Кэти могла пережить детскую травму еще в двухлетнем возрасте. При этих словах Кэти начинает плакать.
– Мне жаль, – говорит она. – Мне так жаль!
Кэти начинает неудержимо рыдать, как будто все эмоции, которые она так долго держала в себе, вдруг прорвались наружу.
Доктор Асиф подает ей коробку с салфетками и мягко кладет руку на плечо. Мы все молчим, ощущая прилив сопереживания.
Кэти снова и снова протирает глаза.
– Мои родители постоянно ссорились, – начинает она. – Иногда мой отец бил кулаком в стену. У него был буйный характер, и в нашем доме все могло измениться в любой момент.
– Что вы делали в такие моменты? – спрашивает Асиф, глядя на нее.
– Я представляла, что становлюсь как можно меньше. Я старалась отключиться от этого. Иногда выходила на улицу и начинала быстро бегать взад-вперед на заднем дворе. Я внушала себе, что если смогу бегать без остановки, то все снова будет в порядке.
