У девушки-фотографа было около десяти серёжек в одном ухе и даже одна в носу. Ей наверняка было больно.
– Привет, – сказала она. – Входи. Встань точно на значок Х. – Она поднесла камеру к лицу. – И не улыбаться.
– Я и не собирался.
– И не болтать.
Она сфотографировала меня без лишних слов. Вспышка ослепила меня, как солнце. Она был такой яркой, что проникла через наружные глаза Зейна Трейси, и мои настоящие шесть глаз одновременно моргнули.
Мы с Луисом подождали, пока она распечатала фотографию и наклеила её на удостоверение личности. Затем прикрепила к карточке ремешок и надела его мне на шею.
– Он должен быть на тебе всегда, когда ты на территории киностудии, – сказала она. Заметив амулет, который также висел у меня на шее, она восхищённо присвистнула. – Я ювелир, но никогда не видела ничего подобного, – призналась она. – Где ты это взял?
– Нужно зайти на Млечный Путь и свернуть налево, – объяснил я.
– О, «Млечный Путь» – это ювелирный магазин на Голливудском бульваре? От него нужно свернуть за угол?
– Всё зависит от того, что вы понимаете под углом, – заметил я.
Луис и я поспешно покинули офис и ровно в девять часов подошли к двери 42-й студии.
– Вот и хорошо, – сказал он. – Дальше ты сам.
– Ты уйдёшь? Просто так?
– Я не такая звезда, как ты, чувак. У меня есть работа. Меня ждёт костюм Франкенштейна. Я подойду позже, на запись.
Он ушёл. Я открыл тяжёлую дверь студии и вошёл, следуя за жёлтой линией, как накануне. Передо мной буквой Г стояли два длинных стола. Они были завалены всевозможными земными продуктами, а вокруг копошились люди, которые накладывали на бумажные тарелочки сыр, фрукты, хлопья и йогурт, а также круглые пирожные с дырочками посередине.
– Привет, новый ребёнок! – крикнула стоящая за столом крупная и добрая на вид женщина. – Добро пожаловать на Кухню Мэри. Вижу, ты глаз не сводишь с этих пончиков. Тебя угостить?
– Это было бы очень мило, – ответил я Мэри. – Но мне бы хотелось эту штуку без отверстия. Я очень голоден.
Мэри громко рассмеялась.
– Ты и я, малыш, – мы с тобой поладим!
Мне не терпелось опробовать свой новый рот и посмотреть, каково это – ощущать в нём еду. Я откусил пончик, и – вау! – его аромат взорвался у меня на языке. Хорошо, что сенсорный усилитель был надёжно спрятан под человеческой кожей, ведь если бы он уловил запах этого пончика, он бы вылетел в космос и трижды облетел земной шар.
– Пятиминутная готовность, – объявил один из мужчин. – Актёры, сядьте за стол и ознакомьтесь с сегодняшними изменениями в сценарии.
Актеры… Я был одним из них! Я сунул в рот оставшуюся часть пончика и прожевал её так быстро, как только мог. Я видел, как Кэссиди подошла к квадратному столу возле телевизора и опустилась в холщовое кресло, на спинке которого было обозначено её имя. Рядом с ней стояло пустое кресло, поэтому я подошел и сел в него.
– Привет, – поздоровался я. – Это я.
– Привет, но я тебя не знаю.
– Знаешь. Я – Бадди Бургер. Помнишь, мы вчера вместе были на прослушивании?
– Ты тот парень в крутом инопланетном костюме? Если вдруг тебе об этом не говорили, твоё человеческое лицо тоже очень классное.
– Ага, только это человеческое лицо заняло моё кресло, – раздался голос у меня за спиной.
Голос был совсем не дружелюбным. И таким холодным, что ещё немного – и с него должны были посыпаться сосульки. Я обернулся, чтобы посмотреть на этого человека. Передо мной стоял высокий юноша, немного старше меня, с зачёсанными назад волосами и такими белыми зубами, что они наверняка светились в темноте. На его шее висели большие наушники. Интересно, почему? Неужели его уши располагались на шее?
– Тайлер, – обратилась к нему Кэссиди, – здесь десять кресел. Просто выбери себе другое.
– На этом написано моё имя, – настаивал Тайлер. – Вот, взгляни: «Тайлер Стоун». Это моё кресло, и попрошу об этом не забывать.
– О, я точно не забуду, – сказал я. – У меня отличная память.
– Что это за клоун? – спросил Тайлер у Кэссиди.
Клоун. Хм, этого слова я не знал, поэтому моему мозгу пришлось пробежаться по земному словарю. И первое значение, которое выпало, было такое: клоун – это цирковой артист, исполняющий комические номера.
Я повернулся к Тайлеру и с улыбкой произнёс:
– Спасибо за комплимент, но я никакой не клоун. И не работаю в цирке.
– А теперь выдерни свой остроумный зад из моего кресла, – прорычал Тайлер.
Я вскочил и собрался сесть рядом, но он выставил руку, останавливая меня.
– Это кресло тоже занято. Сюда сядет Пейдж Робинсон, репортёр из блога «Подростки сегодня». Она собирает обо мне материал для своей самой популярной темы – о сердцеедах. Ты же знаешь, что я один из них.
– Тайлеру нравится регулярно напоминать нам о том, насколько он популярен, – заметила Кэссиди. – Он говорит об этом каждый час.
– Разве я виноват, что фанаты от меня без с ума? – ответил парень. – Это дар. Он либо есть, либо его нет. – Затем он шлёпнул меня по спине с такой силой, что мне показалось, будто сенсорный усилитель заскулил. – Жаль, что ты его лишён, Бадди. Сердцеед из тебя никакущий.
К нам подошла высокая блондинка. Её высокие каблуки громко щёлкали, клик-клак.
– Пейдж, – проворковал Тайлер, сверкая белоснежными зубами, – я охраняю это кресло для тебя.
Пейдж поздоровалась с Кэссиди, затем посмотрела на меня и улыбнулась.
– Вы новенький актёр Академии Чудиков? – спросила она.
– Да, я играю инопланетянина.
– Ну, по мне, так ты совсем не похож на пришельца, – призналась она. – Если только не явился с планеты красивых парней. Не исключено, что когда-нибудь я возьму у тебя интервью.
Я собрался ответить, но Тайлер меня опередил:
– Прости, Пейдж, мы отойдём на минутку. – Затем он обнял меня так, как будто мы были братьями и не виделись целую вечность. Его пальцы впились в моё плечо, и он оттащил меня от стола.
– Давай договоримся, Бадди Бургер, – прорычал он, – на этом шоу есть одна звезда мужского пола, и эта звезда – я. Ты здесь только на неделю, так что просто произноси свои слова и не врезайся в мебель – тогда мы поладим. И держи рот на замке. Это ясно?
Я не был уверен, что смогу произносить свой текст, держа рот на замке, но у меня не было времени об этом поразмышлять, потому что в следующее мгновение я услышал:
