Квартира ей понравилась, со свежим ремонтом, небольшая, но хорошей планировки, район замечательный, школа в соседнем дворе, поликлиника напротив, зелено, магазины и детские площадки, метро в десяти минутах пешком. Документы оформили мгновенно, и Ася не успела опомниться, как они переехали. Грузчики попались тоже на редкость вежливые и расторопные — сказка, да и только!
Нет, все это было неспроста, но она так устала от неурядиц и маскировок последних месяцев, что махнула рукой — пусть везет, пока везется.
Первого сентября в проводить Катю в первый класс пришел Влад, предварительно позвонив Асе и узнав, не будет ли она против. Как можно быть против, если дочь дни напролет только о папе и говорит? Конечно, самой Асе тоже хотелось увидеть его, но свое желание она затолкала поглубже, нацепила уверенность и неприступность и они отправились в школу. Влад в строгом костюме, с букетом хризантем выглядел настолько неотразимым, что Анастасия с трудом отвела взгляд и еле-еле сосредоточилась на происходящем.
Он был вежлив, до зубовного скрежета вежлив, ни в чем не нарушив свое обещание и пальцем не прикоснуться, если она сама этого не захочет. А она хотела! Но терялась и не знала, как ему дать это понять.
Нет, так же не бывает, нет? Вот он доставал ее несколько месяцев, не отпускал, пытался руководить каждым шагом, склонял к сожительству и ясно дал понять, что добьется своего, во что бы то ни стало. А теперь? Он помогает ей, оставаясь «за кадром», помогает, она же не дура и метаморфозы с агентствами, грузчиками, директором школы, куда она записала Катю и еще много подобных более мелких эпизодов наводили на мысль, что не сами по себе все ее вдруг заценили и прониклись и поэтому бросились помогать, причем, строго бесплатно. То есть, Влад рядом, присматривает, но на глаза не лезет. Выжидает, когда она сломается и сама к нему прибежит? Блин, ведь дождется!
Влад не шел у нее из головы, даже мама заметила.
— Настюша, ну, что ты себя мучаешь?
— Я не мучаю, с чего ты взяла? — возразила дочь.
— Я не слепая, — покачала головой Мария Алексеевна. — Себя мучаешь, его мучаешь, Катя тоже счастливее была бы, если бы вы сошлись.
— Мама! — взвилась Ася. — Ты же сама всегда была против Влада! Тебя он что, подкупил, что ли? С чего такие перемены?
— Подкупил, — неожиданно согласилась Мария Алексеевна. — Своим отношением к Кате и к тебе. Неужели, не видишь, что мужик осознал и, как сумел, постарался исправить? Дал тебе возможность все обдумать и самой сделать выбор.
— Мам, а если я не могу поверить, что эта метаморфоза навсегда? Если боюсь, что стоит мне дать слабину и надежду, как вернется тот Влад, от которого я по чердаку и подвалу сбегала?
— Конечно, гарантии тебе я дать не могу, но я смотрю на вас и вижу, как оба страдаете, и сама переживаю.
— Ладно, я у тебя каждый день перед глазами страдаю, Морозова ты на расстоянии чувствуешь, что ли? Ты его последний раз первого сентября на Катюшиной линейке видела.
— Вчера.
— Что — вчера?
— Вчера последний раз видела, — ответила мать. — А предпоследний — двумя днями ранее.
— Ну-ка, садись и рассказывай, чего я еще не знаю? — велела Ася, усаживаясь на стул.
— Ты что, не замечала? — удивилась мать и подошла к окну. — Он же часто здесь бывает — ставит машину во-о-н там, у поворота и провожает тебя на метро или встречает, когда ты идешь вечером домой.
— Не замечала, — задумчиво ответила дочь. — А ты-то как увидела? Давно это он?
— Да я случайно — как-то ты телефон забыла, я увидела, схватила и бегом за тобой, бегу и вижу, как ты идешь, а из крайней машины вышел Влад и, видимо, хотел к тебе подойти, но тут я закричала тебе, он остановился и сел обратно в машину. Помнишь?
— Как ты меня догнала, помню, Морозова не видела.
— Ну, вот, я телефон отдала, а про него сказать забыла, ты же спешила. Когда назад шла, увидела, что машина эта уезжает, на номер посмотрела, он и запомнился. А потом то там увижу машину, то сям и всегда где-то ты или рядом или вот-вот будешь рядом.
— Он что же, продолжает следить, что ли? — возмутилась Ася.
— Дурочка, — ласково укорила мать. — Он просто не знает, как к тебе подойти. Боится испугать, что прогонишь, вот и прячется. Поговорила бы ты с ним, а? А насчет, что переменится… Сама подумай — когда он вас в Крыму нашел, то мог забрать Катю из лагеря, мог, ты прекрасно это понимаешь. И ты сама бы к нему прибежала и на все бы согласилась. Так ведь?
— Так, — нехотя согласилась Ася. — Но к чему ты об этом?
— Да к тому, что он мог заставить, но отпустил, отошел и просто ждет. Дал тебе возможность самой решать, это дорогого стоит.
— Не меняются люди, мама! Не бывает такого, мы в реальном мире живем, а не в сказке.
— Насть, вот, скажи, когда вы школьниками были, ты любила его?
— Мам?!
— Любила же? Он тогда что — постоянно гадости устраивал и обижал тебя?
— Нет, что ты. Он сначала меня не замечал, а когда обратил внимание и мы стали встречаться, я по небу летала, выше облаков от счастья — мечтательно произнесла Анастасия. — Он внимательный был, ласковый. Но потом случился тот вечер…
— Смотри, дочь — год — вы год встречались же?
— Немного больше, — ответила Ася.
— Вот, больше года он был внимательным и ласковым, а потом один раз повел себя отвратительно — напился, друзья подначили. Ведь я права, ты рассказывала про одноклассника, кажется, Сорокина, что тот подзуживал вечно?
— И что? У него своя голова должна быть на плечах. Мало ли, кто на что подзуживает? — ощетинилась Ася.
— Постой, не кипятись, — остановила Мария Алексеевна. — Просто подумай — больше года был один человек и вдруг на пару часов стал другой. Так бывает? Ты не веришь, что он может измениться в хорошую сторону, но в то, что изменился в плохую, поверила сразу? Я тебя не уговариваю, просто прошу подумать.
— В Энске он вел себя не лучшим образом, мама. Угрожал отнять Катю, заставлял… заставил переспать с ним… обращался, как с продажной женщиной, — Асю передернуло от воспоминаний.
— Это все ужасно, я полностью согласна, он не должен был так поступать. Но давай вспомним, он сразу принялся так себя вести? Я вот вспоминаю, что он явился к нам в дом, увешанный подарками, как новогодняя елка, но ты его выставила.
— Еще раньше мы случайно столкнулись в парке, и я его тоже отшила, — вспомнила Ася.
— То есть, он пытался наладить отношения и поговорить, но ты его прогоняла? — уточнила мать. — И это случилось не один раз?
— Ну, да.
— Хорошо. А вот теперь подумай — как он жил эти семь лет? Я уверена, вспоминал тебя, помню еще, какой он стоял передо мной, когда узнал, что ты уехала в Томск — растерянный, потерянный, губы трясутся… Очень он тогда переживал. Думаю, зацепила ты его тогда сильно, оттого и не смог забыть и сразу пришел, как узнал, что ты в городе. А ты слушать не захотела, выгнала.
