«Легко сказать», — подумал комиссар. Видимо, внутренние органы впечатлили мэра не так сильно, как хотелось бы.
Однако с утра на Бреннона навалилось столько дел, что он опомнился только к обеду. Горожане хотели справедливости и непременно от него. К двум часам Натану удалось урвать кусок хлеба с ветчиной и чашку чаю; тогда–то он и вспомнил про Лонгсдейла. Завернув револьвер в носовой платок, Бреннон оделся, предупредил дежурного и направился к дому консультанта.
Комиссару открыли не сразу. Натан даже подумал, что ошибся домом или что консультант умотал раздавать визиты (или чем там заняты светские хлыщи), но тут дверь отворилась, и на пороге возник дворецкий.
— Добрый день, сэр.
«А может, все–таки камердинер», — подумал комиссар (уж больно молод для дворецкого) и сказал:
— Комиссар Бреннон, к мистеру Лонгсдейлу.
— Мистер Лонгсдейл спит, сэр.
— Спит?! В два часа дня?!
— Да, сэр.
— Так разбудите его! Расследование не ждет!
— Не могу, сэр, — холодно ответил дворецкий, всем своим видом показывая, что проблемы полицейского департамента его не касаются.
— Еще как можете, — отрезал Бреннон. — Вам тут не бирюльки, а четыре трупа. Живо, живо!
— Сэр! — вознегодовал дворецкий. Захлопнуть дверь он не успел — комиссар сунул между створкой и косяком трость и решительно отжал дверь, используя трость, как рычаг. При этом он подивился тому, насколько тяжело оказалось преодолеть сопротивление такого худощавого парня. Не будь в трости скрытого клинка — сломалась бы…
— Вы не имеете права!
— Имею, имею, — Бреннон втиснулся внутрь. — Где спальня?
В черных глазах молодого человека уже загорелись огоньки, как вдруг на сцене появилась собака. Пес встал на лестничной площадке, смерил комиссара долгим оценивающим взглядом и громко сказал:
— ВУФ.
Пол под ногами Натана вздрогнул, стекла в окнах зазвенели, посуда в буфете ответила им жалобным дребезжанием. У Бреннона зашевелились волосы под шляпой, и он едва не вылетел вон из дома, подстегнутый паническим страхом. На него еще ни разу не накатывал такой ужас, даже когда он первый раз бежал в атаку. Очнувшись, комиссар осознал, что прижался спиной к двери и выхватил из трости шпагу. Пес смотрел на него с любопытством и некоторым удивлением, склонив башку набок.
— Прошу следовать за мной, сэр, — сказал дворецкий. Бреннон резко повернулся и успел заметить саркастичную усмешку на его лице.
— Будьте добры убрать оружие, сэр.
— Угу, — мрачно отозвался комиссар и впился взглядом в эту невозмутимо–наглую физиономию. Она оказалась узкой и смуглой, с тонким прямым носом, высокими скулами и черными бровями. Левая бровь была рассечена надвое. Но едва дворецкий отвернулся, как его лицо мгновенно испарилось из памяти Натана.
«Да что за черт?!»
Дворецкий поднялся по лестнице. Следуя за псом, он довел Бреннона до спальни, распахнул дверь и объявил:
— Комиссар Бреннон, сэр.
Ответом была тишина. Плотные шторы были задернуты, полог кровати — опущен. Комиссар кашлянул, но дворецкий не шелохнулся. Натан вздохнул и отдернул полог.
— Рота, подъем!!! — рявкнул бывший ротный во всю мощь. Консультант взвился над кроватью, словно подброшенный пружиной.
— П–п–почему вы тут так?.. — выдавил он, едва приземлившись. — Чт–т–то вы вообще?!…
Бреннон вытащил из кармана шар, сдернул с него платок и покрутил перед орлиным носом консультирующего выскочки. Лонгсдейл протер глаза и вполз на подушки повыше, чтобы полусидеть. Он взял ледяной шар; комиссар замер в предвкушении. И не обманулся — Лонгсдейл задумчиво полизал шар и изрек:
— Однако.
— Это ваше экспертное мнение? — осведомился Натан.
— Там, на каминной полке.
На полке Бреннон увидел четыре стакана. В одном была вода, в остальных — куски льда, кое–где — подтаявшие.
— У меня нет проб с первой жертвы, поскольку она уже разморозилась. Однако ряд проб с остальных позволяет предположить, что лед на первом умершем был наиболее близок к обычному.
Комиссар заинтересованно обернулся.
— А что, остальные необычные?
— Взгляните на первый стакан. Там были те кусочки, которые я отколол от льда на озере. Они, как видите, растаяли. Чего об остальных кусках не скажешь, — консультант протянул шар собаке, и пес обстоятельно его обнюхал. — Рейден, мой чай.
— Простите, сэр, — ответил дворецкий и испарился. Комиссар взял стаканы (на них были ярлычки с номерами) и осмотрел льдинки. На вид они не отличались.
— Разница на глаз незаметна, — продолжал Лонгсдейл. — Больше того, лед с последнего покойника подтаял на треть, а вот ваш шар, как вы могли заметить, не тает в руках.
— И что это значит?
Глаза консультанта блеснули голубым огоньком.
— Оно совершенствуется.
Бреннон вздрогнул. Лонгсдейл смотрел на него в упор, не мигая, исподлобья, и крылья носа хищно раздувались, как у зверя. Комиссар не узнал бы его, столкнись с ним на улице. Уголки губ Лонгсдейла приподнялись в улыбке, скривленной влево. Натан непроизвольно сжал рукоятку трости.
— Ваш чай, сэр, — возвестил дворецкий, сгущаясь из воздуха. Консультант заморгал.
— Чай? А, чай! О, конечно…
Он присосался к чашке, а Бреннон потихоньку утер пот со лба. Час от часу не легче. Пес внимательно на него смотрел; глаза угольками поблескивали из–под нависающих век. Комиссар вдруг подумал, что находится один на один с двумя людьми, о которых не знает ровным счетом ничего, плюс собакой, явно натасканной на убийство неугодных.
— Все это, — как ни в чем не бывало заговорил консультант, — позволяет нам предположить, что лед, покрывающий жертв, совершенно иной природы, чем обычный. Более того, сущность эта от раза к разу становится все искуснее и сильнее.
— То есть? — пробормотал Натан; сущность, которую он увидел только что, занимала его гораздо больше. Что это, черт возьми, за хрень?!
— То есть растопить лед обычным путем вам не удастся. Но его могу растопить я.
— И когда же вы этим займетесь?
— Сегодня ночью.
— Почему не днем?
Лонгсдейл тихо вздохнул.
— Боюсь, мне не удастся в двум словах растолковать вам суть процесса.
— Тогда вставайте и займитесь чем–нибудь полезным. У нас есть вещи первого убитого. Вы их осмотрите на предмет всякой… хмм… дряни. Кроме того, сегодня ночью произошло кое–что по вашей части.
— Как только я позавтракаю…
— Вы едите ушами? Завтракайте и слушайте. Времени мало.
Консультант покорно отослал дворецкого за яичницей и беконом. Бреннон занял кресло и приступил к рассказу. Пес лег между ним и Лонгсдейлом и опустил морду на лапы, не сводя глаз с комиссара.
