Когда он, с трудом толкая нехотя катящийся на пробитых колесах мотоцикл, выбрался из леса, то сразу услышал еще далекий, но с каждой секундой приближающийся рокот вертолетных винтов. Описав широкую дугу, появившийся из-за деревьев бело-синий МИ-8 начал снижаться и приземлился метрах в трехстах от Мясоедова, там, где лес дальше отступал от железнодорожного полотна. Лопасти вертолета все еще вращались с бешеной скоростью, когда на землю выпрыгнули две сразу оскалившиеся овчарки в сопровождении кинологов.
— О, собачки, — из зарослей вышел Фишман.
Жора мельком взглянул на колеса его БМВ.
— Что, на грабельки наскочил? — ласково поинтересовался он у приятеля.
В ответ Фишман выдал порцию отборной брани.
— Давай, давай, может, полегчает, я-то еще в лесу пар выпустил.
— И что, полегчало? — Фишман поставил мотоцикл на подножку и уселся прямо на траву.
— Да знаешь, не очень, — Жора сел рядом, — может, конечно, собачки чего и унюхают, но мне почему-то кажется, что этот парень нас сделал.
— Ни фига, — Леня мрачно покачал головой, — ни фига не кажется. Все так и есть. Он нас сделал, капитально сделал.
Подбежавшая первой овчарка замерла в паре метров от них и угрожающе зарычала.
— Убери своего Бобика, пока я его не пристрелил! — раздраженно рявкнул Жора подоспевшему вслед за собакой кинологу и резко дернул ногой, словно намереваясь пнуть собаку.
Овчарка метнулась в сторону, а затем прижалась к земле, готовясь прыгнуть на посмевшего бросить ей вызов человека.
— Лайма, фу! Сидеть. — В последний момент кинолог остановил готовящуюся к атаке подопечную. — А вы чего, сороконожки, я не пойму? Чего ногами дрыгаете? — Он угрюмо уставился на сидящих на траве полицейских. — Если лишние имеются, Лайма вам быстро проблему решит.
— Ну наконец-то прибыл хоть кто-то, кто решит все наши проблемы, — философски заметил Фишман.
— Нет, друг, есть одна проблема, которую нам надо решать самим, — мрачно отозвался Мясоедов.
— Это какую?
— У нас есть три сломанных мотоцикла, а эвакуатор вряд ли сможет припарковаться где-нибудь ближе, чем за десять километров отсюда.
— Придется толкать, — вздохнул Лёня и, чуть подумав, добавил: — Поганый сегодня денек вышел.
Ответить Мясоедову было нечего.
Оператор напряженно всматривался в изображение на мониторе, затем откинулся на спинку сиденья и полез в карман за сигаретами.
— Ваших людей я вижу хорошо, собак еще лучше. А больше, если честно, там никого не видно. — Он повернулся к Куранову и протянул ему сигареты: — Будете?
— Нет, — поморщился тот, — я уже и так дневную норму пыхнул. Больше не лезет. Как так может вообще быть?
— Да запросто. Сейчас день, солнце светит, кроны деревьев нагреваются. Представляете, какая засветка идет? Мы в тепловом режиме только головы ваших людей и видим, потому что им жарко. А если преступник надел, к примеру, шляпу, перчатки, то его тепловизор и не возьмет. Зимой, да, запросто, а сейчас никак.
— Он что, по-вашему, из леса пешком выбирается? — возмутился Сергей Михайлович. — Почему же его тогда собаки взять не могут?
— Ну а я откуда знаю, — равнодушно пожал плечами военный, — мое дело вам кино показать. А вы следователи, вот и разбирайтесь. Если бы он на мотоцикле или на квадрике был, мы бы его мигом засекли, это я вам точно говорю, там от мотора такое тепло, его сразу видно. Кто его знает, может, у вас спортсмен какой-нибудь, марафонец. Вот и бегает себе по лесу.
— Бегает, — вздохнул Куранов, — и не потеет.
Выехав на окраину дачного поселка, велосипедист свернул в сторону примыкающего к нему и вытянутого широким полукругом пруда. Несмотря на старания окрестных дачников и заросли камышей, из года в год разрастающиеся все сильнее, рыба в нем все еще водилась. Судя по всему, мужчина на велосипеде это прекрасно знал, о чем свидетельствовали две привязанные к раме складные удочки и пакет, в котором, судя по очертаниям, находился ящик для рыбы. Когда велосипед подпрыгивал на неровной грунтовке, ящик с глухим стуком бился о раму, однако мужчину это не очень беспокоило. Проехав вдоль берега пруда, он почему-то не остановился, а продолжил равномерно и достаточно энергично работать педалями, постепенно удаляясь в сторону проходившей примерно в двух километрах от поселка дороги, по которой, если поехать влево, можно было добраться до Переславля-Залесского. На одном из неприметных, заканчивающихся тупиком съездов мужчину ждала машина. Загрузив велосипед, удочки и пакет, мужчина уселся за руль. Выехав на дорогу, он повернул вправо, в сторону города с не менее красивым и длинным названием Юрьев-Польский.
— В общем, вы все дружно облажались, — подытожил генерал Карнаухов, правильным подбором местоимения предусмотрительно исключив себя из числа облажавшихся.
— Ну, можно и так сказать, — отозвался Мясоедов, наименее трепетно из всех присутствующих относившийся к высокому званию и должности Ильи Валерьевича.
— Можно сказать, а можно не говорить, верно? — нахмурился Карнаухов. — Это что за ответ такой вообще, майор?
— Так точно, товарищ генерал-майор, — оглушительно гаркнул Мясоедов, — облажались по полной!
— Ну вот, — сразу подобрел Карнаухов, — умение признавать свои ошибки — важная составляющая работы следственных органов.
«Признавать и перекладывать их на других», — подумал Жора, но озвучивать свою мысль не стал.
— Ну ладно, вы никого не поймали, ну а собаки? — продолжил допытываться Карнаухов. — У них какие проблемы, что говорят?
— Собаки? Да ничего они не говорят, — пробормотал Мясоедов, — чуть не сожрали меня, да и только.
— Кинологи, майор, — вздохнул генерал, — кинологи. Они что говорят, почему собаки след не взяли?
— Они говорят, что следов слишком много было. Он там, наверно, с самого утра был, истоптал все, что только можно. Вот овчарки кругами час и бегали, а потом вообще сели, может, жрать захотели, не знаю.
— Вам всем только жрать. — Илья Валерьевич с досадой бросил на стол карандаш, который до этого держал в руке.
— Мы вообще, кстати, в тот день не жрали, — буркнул Жора, — мы вон с Фишманом три часа потом мотоциклы оттуда вытягивали.
— А ты чего хотел, майор? Чтоб мы за вами грузовой вертолет прислали? — возмутился Карнаухов. — Не жирно будет?
— Собаки так на вертолете улетели, а от них тоже никакой пользы не было, — продолжил было препираться с начальством Мясоедов, но получил ощутимый тычок в бок от Фишмана.
— Теперь насчет вас, майор. — Карнаухов наконец взглянул на сидевшего все время молча Куранова. — Все, что вы здесь могли сделать, будем считать, вы сделали. Возвращайтесь к себе, у вас там, как я знаю, своих дел хватает. Если преступник нас не обманет, завтра будем ждать, что ребенок объявится. Я так думаю, что это случится где-то у вас под боком. Связь держите с капитаном Крыловой, если будут какие новости, докладывайте ей незамедлительно. Вам ясно?
