Голова на самом деле забавно болтается. Я смотрю на отражение Аркадия в костюме, и улыбка растягивает мои обвисшие щеки. Мышцы болят, кожа на лице чешется, до щекотного чешется, но чтобы почесать, нужно снять костюм. Нельзя. Нет.
Ничего, Аркадий потерпит.
Останавливаюсь у витрины с телевизорами. С каждого экрана на меня смотрит ведущий, что-то произносит и запускает криминальный видеоряд. Полицейские машины, ограждающая лента, экипажи «Скорой помощи», пожарная команда – все как всегда.
Я захожу в магазин.
По условиям, мне запрещено уходить с проспекта, тем более заходить в магазины. Но любопытство пересиливает, ничего не могу с собой поделать, и я встаю напротив экранов.
С большого, плоского, с маленького на полке, с каждого развешенного по углам ящика, синхронно транслируют один и тот же репортаж. Новые жертвы. Паника. Город в страхе.
На этот раз пострадали две девушки. Им, как и первой жертве, изуродовали тела и срезали лица.
Сомнений нет, в городе орудует маньяк.
Описания убийцы пока недоступны, но психологи ведут работу, и в ближайшее время следствию предоставят детальный предположительный психологический портрет маньяка.
Есть вероятность, что он не один.
По заявлению следователя, вполне вероятно, что у преступника есть сообщник, возможно, это целая группа преступников, возможно, в городе орудует секта.
Глава администрации города заверяет, что все силы полиции и спецслужб направлены на поимку преступника.
Возмутительно! И одновременно восхитительно. Аркадий растерян, возможно напуган, но не я.
Мне интересно, чем закончится переполох с маньяком.
– Эй… Эйкхм… – продавец то ли прокашливает горло, то ли обращается ко мне.
Ловлю на себе его испуганный взгляд. Низенький, щупленький продавец телевизоров смотрит на меня, я на него. И я понимаю, что голова медведя у меня в руках, что Аркадий стоит без маски, что все вокруг видят мое, его лицо, вернее, то, что находится на месте, где должно быть лицо, и понимаю, что Аркадию пора бы отсюда уйти.
Наспех надеваю плюшевый шлем и выхожу на улицу.
По возможности, избегайте прогулок в темное время суток, не оставляйте детей одних дома, избегайте неосвещенных участков города. Просит голос ведущего, и я закрываю за собой дверь.
Аркадий продолжает раздавать флаеры, а я мечтаю окунуться в эпицентр расследования.
Головокружительные переживания, опасности, прогулки по острому лезвию. Быть поближе к событиям, всколыхнувшим город. Пусть даже в роли жертвы. Пусть убийца срежет мое лицо. Сейчас не жалко. Пусть маньяк срежет, пока я сам себе не отрезал его.
Вечером тороплюсь домой. Широкими шагами несусь от остановки к дому. На этот раз я в курсе последних событий. Будет, о чем с Ритой поговорить.
Как же я рад, в нашем городе поселился настоящий маньяк. Интересно, как Рита на этот раз отреагирует. Может, предложит переехать, удрать? А может, мы с ней вместе займемся расследованием?
– Эй, медведь!
В темноте не могу разглядеть, кто ко мне обращается. Но судя по тону, ничего хорошего ждать не приходится.
– Постой! Куда побежал?
Не знаю куда. Вперед. И я не хочу бежать, но Аркадий изо всех сил пытается разогнать тяжелый плюшевый костюм.
– А ну стой, толстожопый!
Фраза прерывается ударом в спину, и Аркадий валится на асфальт. Я чувствую, как Аркадий боится, как ему больно от падения, несмотря на мягкий костюм. Как ему хочется закричать, но он не может.
– Деньги гони, Усэйн Болт недоделанный! Живо!
Я разочарован. И поведением Аркадия, и личностью нападающего. Это не убийца. Рядовая шпана, мелкий воришка.
Крепкая рука переворачивает Аркадия на спину. Аркадий жмурится, готовится к удару.
– Мне еще раз повторить? Или вот это тебе поможет быстрее соображать? – нападающий достает нож и приставляет лезвие к шее Аркадия.
Я чувствую, как трясется тело. Аркадий готов расплакаться, он не может пошевелиться.
– Ты больной или глухой? – нападающий стаскивает маску медведя и отбрасывает ее в сторону.
– Твою мать, он ненормальный. Брось его, – раздается писклявый голос.
– Фу, бля. Ты себя в зеркало видел? Шарпей ходячий.
Нападающий отскакивает в сторону, убирает нож и брезгливо обтирает руки о штаны.
Второй начинает смеяться. Он без остановки хохочет и просит Аркадия не хмуриться.
Писклявый голос бьет ботинком в живот лежачего, плюет на плюшевую жертву и уходит, прихватив с собой голову медведя.
– Крепись, шарпей, – доносится на прощание из темноты.
Аркадий не поднимается. Он лежит на асфальте, оплеванный. И он даже не злится. Ему не обидно. Он даже не расстроен. А я все еще хочу курить и наконец, маски нет, закуриваю.
Из темноты доносятся крики. Кто-то зовет на помощь, плачет. Наверное, воры нашли себе новую жертву. Наверное, эта парочка отнимает у несчастного кошелек.
Аркадий смотрит в ту сторону, откуда доносится крик, а я выдуваю колечко дыма в ночное небо.
⁂
– Что с тобой? Ты какой-то бледный.
На пороге меня встречает Рита.
Она вертится возле зеркала, примеряет кофту. Я говорю, что все нормально, просто потерял голову медведя и поэтому расстроился. Говорю, что лучше посижу несколько дней дома, пока лицо не восстановится.
– Ладно. Вернусь, обсудим.
Она обувается, чмокает меня в щеку и выходит.
– Ты куда? Что случилось?
Рита возвращается, смотрит мне в глаза.
– А ты не знаешь?
– О чем?
– Убийство!
– Да, – оживляюсь. – Конечно знаю. Я же новости смотрел, готов с тобой обсудить.
– Близняшек убили.
Рита говорит, что ей только что позвонили. Что ее шокировали. Она говорит, а Аркадий не может отразить на лице ужас.
Рита говорит, что те новые жертвы, это ее подруги сестрички. Говорит, что теперь она должна срочно ехать, что она должна быть там и помочь.
Она еще раз чмокает меня в щеку и закрывает за собой дверь. Я слышу, как щелкает старый скрипучий замок. Аркадий смотрит через глазок, как Рита спускается по лестнице, а я планирую сменить наконец входную дверь.
Сажусь перед зеркалом. Проверяю записи.
Стараюсь не замечать изуродованное отражение Аркадия. Просто читаю пометки и настраиваюсь на занятие.
Нужно продолжать тренировать мышцы. Собрался стать профессиональным подражателем, тогда садись и тренируйся.
