Нет. Нет. Что за чушь? Это не мой отец. Совершенно незнакомый. Чужой старик. Он не может быть моим родственником…
Я перебиваю свои рассуждения.
Слышу свое тяжелое глубокое дыхание. Меня сейчас стошнит. Я понимаю, что на самом-то деле не помню и не знаю, кто мои родители. Может, я детдомовский? Я ни черта не помню о себе.
– Это не мой отец. – Я мотаю головой и опускаюсь на асфальт. – Это не мой отец.
Доктор, кажется, не обращает на мой ответ внимание. Он делает вдох-выдох, двигает руками вверх-вниз, показывает, чтобы я повторял за ним. «Вдох-выдох».
– Успокаиваемся. Вот. Молодец. Еще вдох, выдох.
Федор Петрович говорит, чтобы мне дали воды.
Отводит лжеотца в сторону и рассказывает ему, почему я в таком виде. Они стоят достаточно далеко, но я слышу, как врач говорит, что я отважный спасатель, что пострадал, сражаясь за безопасность и спасая жизни людей. Говорит, что мое лицо, это балконная балка, которая оборвалась и с высоты упала на меня.
Он говорит, а я сижу посреди дороги, пью водичку прямо из бутылки и сейчас засмеюсь. Хотя доля правды в его рассказе есть. Те тумаки, что я отхватил бесплатно, вполне могут сравниться с балконной балкой.
– Это не мой отец! – повторяю громче и настойчивее.
Федор Петрович словно не слышит.
– Он не мой отец! – кричу на всю улицу и пытаюсь подняться.
Доктор показывает, чтобы меня посадили в машину, а старик кивает, поддакивает мне.
– Он прав. Он не мой сын.
– Не ваш сын?
– Аркадий погиб…
– Как погиб? – встревает полицейский.
– Утонул. Уже девять лет как. – Старик говорит и рассматривает меня. – Пошел на рыбалку. А назад его принесли друзья. Вот так. По глупости. Скорее всего, перебрал спиртного. Он у меня любитель был.
Старик смотрит на меня, говорит, прости, Аркадий, что не спас тебя в тот день, и начинает плакать.
Федор Петрович старается успокоить мужчину. А я понимающе киваю головой.
– Но как похож, – сквозь слезы говорит старик.
Смотрит на меня бородатый, и я чувствую, что он собирается меня обнять.
Федор Петрович его успокаивает, полицейский разводит руками, а я понимающе киваю.
Киваю и понимаю, что я совсем не Аркадий.
Они ждали от меня реакции? Какой?
Мне бы сейчас запаниковать. Начать рвать на себе волосы. А я кручу в голове мысль о том, что я это совсем не он. И что, как ни прискорбно, на встречу с бывшими одноклассниками Аркадия теперь меня точно не позовут. А как бы было здорово… Банкет. Нарядные незнакомые приветливые женщины. Выпивка. Много еды. Мясной еды. Сначала я бы съел стейк. Нет, лучше бургер. Нет, лучше бургер со стейком внутри…
– Аркадий! – слышу голос доктора. Он отчего-то тревожный. – Аркадий, вы с нами?
Хм. Естественно, я с ними. Где же мне еще быть?
– Аркадий! – Доктор трясет меня. – Видите, что вы наделали?! – Он ругает полицейского. – Я же предупреждал! – кричит он и продолжает меня трясти. – Вот! Вот чего вы добились! Избили? Довольны?
Странное дело, Федор Петрович трясет меня точно в такт колес поезда. Я отчетливо слышу «тук-тук» «тук-тук».
– Очнись! – Голос требует и в то же время умоляет. – Открой глаза!
И я открываю глаза.
Я сижу за столом.
В руке у меня листок с шифром. Федор Петрович стоит возле меня и держит за плечи.
Полицейский больше не задирает нос, он испуган, он смотрит на меня и наверняка молится всем богам, чтобы я пришел в себя.
А я смотрю на листок. На надпись.
Смотрю на врача. Федор Петрович ловит мой взгляд и спрашивает, все ли у меня в порядке.
– Что произофло? – Я глотаю кровь и через боль повторяю: – Что здесь произошло?
Врач возвращается на свое место.
Садится и берет ручку словно спасательный круг. Он готов продолжать, готов записывать.
– Ты собирался рассказать нам, что означает эта надпись. – Его голос все еще звучит тревожно.
Федор Петрович кивает на листок в моей руке.
– Не надо никуда ехать. Он мне не отец! – говорю я, комкаю записку и бросаю под стол.
– Кто не отец? Куда не надо ехать? Аркадий, с тобой все хорошо?
Со мной? Со мной все хорошо. Чувствую себя замечательно. Просто превосходно. Мне прекрасно как никогда. Мне легко. Я облачко. Несмотря на бинты, у меня ничего не болит.
И самое главное – я не он!
– Я не Аркадий!
⁂
Я не Аркадий. Но тогда кто?
Я не плохой… не хороший… наверное, и не такой уж замечательный, каким кажусь себе.
Сложно объективно судить.
В собственных глазах я, естественно, умный, интеллигентный, достаточно эрудированный и вполне себе воспитанный. Рассудительный, внимательный, веселый и находчивый.
Но, догадываюсь, для остальных окружающих я совсем не такой.
Я так долго скрывался под разными масками. Так долго и трудно учился не быть собой. Так долго тренировался, чтобы стать кем-то другим, кем-то лучшим, кем-то совершенно не похожим на меня…
Подражал чужому голосу, копировал чужие жесты, перенимал манеры. И в результате… Что? А кто я?
Кто этот голос внутри Аркадия, который решил, что я это точно не он? Кто этот голос, который звучит сейчас в голове? Кто он, который озвучивает слова, когда читаешь про себя?
А что, если Аркадий – это на самом деле Аркадий, а я – это всего лишь симптом его душевного отклонения?
От этих мыслей мне не по себе.
Что, если так оно и есть?
Нет. Это бред.
Я знаю, что Аркадий – маска. Я главный! Не он! Я вожак! Аркадий – никто, даже ничто… Он фальшивка. Подделка. Копия. Нет. Это точно не я. Это все Рита. Она заставила меня скопировать незнакомого человека с фотографии на украденном паспорте.
И все-таки, кто я?
Столько времени потратил, чтобы стать кем-то другим, и так и не нашел ответа на простой вопрос: «Кто же я сам?»
– Продолжай… – тихо говорит Федор Петрович.
И я продолжаю. Я и не собираюсь останавливаться.
Чтобы спародировать Чарли Чаплина, много таланта не нужно. Мало кто помнит в деталях, как выглядел знаменитый комик. Надень шляпу, возьми трость, как-нибудь изобрази походку. Готово. Этого достаточно. Это будет узнаваемо. Естественно, получится низкопробная бюджетная фальшивка, но вполне себе узнаваемо.
А как же со мной? Как научить актера быть мной? Не каким-то Аркадием, а именно мной?
