Возможно, из желания ее защитить муж больше не откровенничал с Линдой, поэтому она не была посвящена в подробности разговора, состоявшегося у них с Фредом в декабре. Линда не знала о шквале оскорблений, которые постоянно (по почте и по телефону) сыпались на Фредди от отца. Но его друзья знали. Фредди, с ноткой неуверенности в голосе, говорил им, что Старик стесняется того, что его сын – «небесный извозчик». Отец без особого труда убедил его в том, что, приняв решение уйти из Trump Management, он принял свое поражение. Самым существенным моментом, который Линда не до конца понимала – и, говоря по справедливости, Фредди, возможно, тоже не осознавал, – было то, насколько серьезное значение мнение Фреда Трампа имело для его сына.
Однажды вечером, вернувшись из полетов, Фредди выглядел особенно взвинченным. Во время ужина он сказал: «Нам нужно развестись».
Линда была потрясена. Последнее время муж был напряжен больше обычного, но она считала это результатом ответственности, которую он испытывает за жизни двух сотен людей каждый раз, когда летает.
«Фредди, ты что?»
«У нас не получается, Линда. Я не вижу будущего для нас».
«Да ты здесь проводишь времени меньше, чем на работе, – озадаченная его выпадом сказала она. – У нас ребенок. Как ты можешь так говорить?»
Фредди встал и налил себе выпить. «Забудь», – буркнул он и вышел из комнаты.
Больше они к этому разговору не возвращались, и через несколько дней жизнь вернулась на круги своя, как будто ничего необычного и не произошло.
В июне восемнадцатилетний Дональд (только что окончивший военную академию) и шестнадцатилетний Роберт (все еще студент колледжа St. Paul, alma mater Фредди) приехали в Марблхед их навестить. Дональд был за рулем новой спортивной машины, которую по случаю выпуска ему подарили родители – несколько другой уровень по сравнению с чемоданом, полученным по аналогичному поводу Фредди.
Фредди с нетерпением ждал этой встречи. Никто из его братьев и сестер никогда не летал с ним на самолете и не выражал никакого интереса к его новой карьере. Он надеялся, что, показав братьям свой мир, он, возможно, обретет союзников. Если бы хоть один член его семьи смог в него поверить, это прибавило бы ему сил противостоять отцовскому недовольству.
В то время Дональд был на перепутье. Когда в декабре 1963 года Фредди объявил о том, что уходит из Trump Management, это стало для Дональда полной неожиданностью. Решение брата совпало с концом первого семестра выпускного курса Дональда, и, так как его звали не Фред, на тот момент он и понятия не имел, какой будет его роль в компании, хотя, так или иначе планировал там работать. Вследствие этой неопределенности он толком не готовился к своему будущему за пределами средней школы. Окончив весной Военную академию Нью-Йорка, он так и не отправил документы на поступление в колледж и попросил Мэриэнн подыскать ему место в каком-нибудь местном учебном заведении.
Утром Фредди и Линда устроили барбекю, и в процессе беседы Дональд рассказал, что собирается с папой в Чикаго, чтобы «помочь» ему с одним проектом, который тот рассматривает. Облегчение Фредди было заметно невооруженным взглядом. Возможно, Фред начинает принимать новую реальность и решил сделать своим прямым наследником Дональда.
Позднее днем Фредди с ребятами вышли порыбачить на его «яхте».
Несмотря на все старания Фредди донести до своего брата азы этого занятия, у Дональда ничего не получалось. Последний раз они рыбачили вместе в компании Билли и с несколькими товарищами из студенческого братства, когда Дональд еще учился в NYMA. Когда один из них попытался показать Дональду, как правильно держать удочку, тот увернулся со словами: «Я знаю, что делаю». – «Да уж, дружок. И делаешь ты это хуже некуда». Остальные рассмеялись. Дональд швырнул свою удочку на палубу и с гордым видом пошел в носовую часть лодки. Он был так зол, что не смотрел, куда идет, и Фредди забеспокоился, что тот свалится за борт. С тех пор его рыбацкие навыки не улучшились.
Когда три брата вернулись из залива, Линда готовила обед. Как только они вошли в дом, она почувствовала напряжение. Что-то изменилось. Хорошее настроение Фреда сменилось тихой, едва сдерживаемой злостью. Фредди (тогда еще) не часто выходил из себя, и она восприняла это как дурной знак. Он налил себе выпить. Еще один недобрый знак.
Еще перед тем, как они сели обедать, Дональд взялся за старшего брата. «Знаешь, папе надоело, что ты тратишь свою жизнь впустую», – заявил он, как будто внезапно вспомнил, зачем он здесь.
«Не надо мне рассказывать о том, что думает папа», – сказал Фредди, уже слишком хорошо осведомленный о взглядах своего отца.
«Он говорит, что ему стыдно за тебя».
«Не пойму, почему это так заботит тебя, – ответил Фредди. – Ты хочешь работать с отцом – вперед. Меня это не интересует».
«Фредди, – сказал он, – а ведь папа насчет тебя прав: ты всего лишь расфуфыренный водила». Дональд мог не понимать первопричину презрительного отношения отца к Фредди и его решения стать профессиональным пилотом, но он обладал безошибочным инстинктом хама находить самый действенный способ уязвить противника.
Фредди понял, что братья (или, по крайней мере, Дональд) были отправлены, чтобы доставить послание отца. Но услышать унизительные отцовские слова Фреда из уст младшего брата было выше его сил.
Линда краем уха слышала часть разговора и вошла в гостиную как раз в тот момент, когда с лица Фредди сошла вся краска. Она с грохотом кинула на стол блюдо, которое держала в руках, и закричала на своего деверя: «Тебе бы заткнуться, Дональд! Ты знаешь, как тяжело ему приходится на работе? Ты и понятия не имеешь, о чем говоришь!»
Остаток вечера Фредди ни с кем из братьев не разговаривал, а наутро они уехали в Нью-Йорк, на день раньше, чем планировали.
Фредди начал много пить.
В июле TWA предложила ему повышение. Компания хотела отправить его в свой учебный центр в Канзасе, чтобы обучить летать на закупаемых для парка новых Boeing 727. Он отказался, даже несмотря на то, что Линда напомнила ему, что в Национальной гвардии он всегда исполнял приказы старших по званию. Он объяснил руководству, что, подписав всего лишь два месяца назад годовой договор аренды дома в Марблхеде, он не может вновь срывать свою семью с насиженного места. В действительности Фредди начал подозревать, что его мечта умирает. Он терял надежду на то, что отец примет его решение стать профессиональным летчиком, а без этого признания он, по-видимому, уже не мог идти по жизни дальше. Всю свою жизнь до ухода из Trump Management он старался стать таким, каким хотел его видеть отец. Когда эти попытки раз за разом проваливались, у него затеплилась надежда, что, если пойти по пути воплощения собственной мечты, отец наконец примет его таким, какой он есть на самом деле. Его детство прошло в попытках сориентироваться, как можно заслужить одобрение отца, и он отлично знал, что у него есть для этого единственный способ – стать совершенно другим человеком. А это у него никак не получалось. Одобрение отца по-прежнему значило для него больше, чем все остальное. Главным судьей достоинств и недостатков своих детей всегда был Фред (и, наверное, остается: даже в возрасте под восемьдесят моя тетя Мэриэнн продолжала страстно желать одобрения своего давно умершего отца).
