Ситуация с Дэвидом Дэзмондом со временем стала невыносимой. Работу он найти не мог, а его пристрастие к алкоголю усиливалось. В отчаянии, но стараясь не подавать виду, что что-то просит, Мэриэнн намекнула отцу, что Дэвиду хотелось бы получить место в Trump Management. Мой дед не спросил, в чем проблема. Он дал своему зятю работу смотрителя парковки в одном из своих зданий в Jamaica Estates.
Дональд окончил Пенсильванский университет весной 1968 года и сразу же приступил к работе в Trump Management. С первых же дней мой двадцатидвухлетний дядя получал больше уважения, привилегий и денег, чем когда-либо доставалось моему отцу.
Почти сразу мой дед назначил Дональда вице-президентом нескольких дочерних компаний, утвердил в должности «управляющего» зданием, которым он на самом деле не управлял, и выплачивал дармовые гонорары за «консультации» и за «работу с банками».
Руководствовался он двумя соображениями: во‐первых, это был легкий способ указать Фредди на его место, одновременно подавая знак другим сотрудникам, что от них ожидают подчинения Дональду. Во-вторых, это помогало укрепить фактическое положение Дональда в качестве преемника.
Дональд удостаивался отцовского внимания как никто другой прежде. Друзья Фредди недоумевали, почему для Фреда Дональд затмил всех остальных. Но если раньше Дональд проводил летние каникулы и выходные, выполняя отцовские поручения на строительных площадках, то теперь Фред посвящал своего среднего сына во все премудрости бизнеса в сфере недвижимости. Дональд открыл у себя вкус к оборотной стороне общения с подрядчиками и лавированию среди политических и финансовых властных структур, являющихся фундаментом мира недвижимости Нью-Йорка. Отец и сын могли бесконечно обсуждать дела, местную политику и сплетни, даже если мы (то есть массовка) понятия не имели, о чем они говорят. Фред и Дональд не только разделяли симпатии и антипатии, они общались с непринужденностью равных, которой никогда не мог достичь Фредди. Его кругозор был шире, чем у брата или отца. В отличие от Дональда, в колледже он состоял в организациях и сообществах, где получал представление о точках зрения других людей. В Национальной гвардии и работая пилотом TWA, он видел самых лучших и ярких профессионалов своего дела, веривших в высшее благо, в то, что есть вещи поважнее, чем деньги, – например, профессионализм, самоотдача и преданность делу. Они понимали, что жизнь – не игра на выбывание. Но все это отчасти и обусловило проблемы моего папы. Дональд был таким же ограниченным, провинциальным и эгоистичным, как и отец. Однако он обладал завидной самоуверенностью и нахальством (которые полностью отсутствовали у его старшего брата) – качествами, которые Фред планировал использовать в своих интересах.
Попытка Дональда заменить собой в Trump Management моего отца началась с мощного старта, но дома он по-прежнему не знал, чем себя занять. Роберт учился в Бостонском университете, что позволило ему избежать службы во Вьетнаме, а с Элизабет Дональд особо не общался. Фредди очень старался вовлекать своего младшего брата во все свои затеи с друзьями, но это редко хорошо кончалось. Компания Фредди состояла из непринужденных людей, любивших слетать на море, чтобы порыбачить и покататься на водных лыжах. Отсутствие чувства юмора и больное самомнение Дональда отталкивали их. Хотя ради Фредди они и принимали его младшего брата дружелюбно, но он им не нравился.
К концу первого года работы Дональда в Trump Management трения между ним и Фредди стали еще заметнее. В то время как Фредди старался ограничиваться пределами офиса, Дональд не упускал ни единого случая продемонстрировать это. И все же, когда Эннамэри, девушка Билли Дрейка, устроила вечеринку, Фредди спросил, может ли он захватить с собой брата.
Вечер прошел ненамного лучше, чем попытка Дональда флиртовать с девушкой на подъездной дорожке к ее дому. Вскоре после прихода братьев внимание Эннамэри привлекли громкие голоса, и она вышла из кухни, где занималась приготовлением ужина. Она обнаружила возбужденного Дональда, стоявшего вплотную к брату и тыкавшего пальцем ему в лицо. Эннамэри показалось, что Дональд собирается ударить Фредди, так что она протиснулась между этими двумя очень высокими мужчинами.
Фредди сделал шаг назад и сквозь зубы сказал: «Дональд, убирайся отсюда!»
Какое-то время Дональд выглядел ошарашенным, а затем выкрикнул: «Отлично! Сам ешь девчачью стряпню!» – и ушел, хлопнув дверью.
«Идиот!» – крикнула ему Эннамэри вдогонку. Она обернулась к Фредди и спросила: «Что это было?»
Встрепанный Фредди просто сказал: «Да по работе». Больше они к этой теме не возвращались.
Жизнь в Highlander тоже лучше не становилась. Несмотря на то, что мать очень боялась змей, папа однажды принес домой королевского питона и поставил террариум в гостиной, вынуждая мать миновать его каждый раз, когда она собиралась заняться стиркой, пойти в спальню брата или выйти из квартиры. После такого проявления бессмысленной жестокости их ссоры пошли по нарастающей, и к 1970 году терпение мамы иссякло. Она попросила папу уйти. Когда через пару недель он заявился без спроса и открыл дверь своим ключом, она позвонила моему деду и настояла на том, чтобы сменили замок. На этот раз Фред не возражал; он не задавал вопросов и ни в чем ее не обвинял. Он просто сказал, что позаботится об этом, что и сделал.
Папа больше никогда с нами не жил.
Мать позвонила Мэтью Тости, одному из адвокатов деда, и сказала, что хочет развестись. Тости и его партнер, Ирвин Дурбен, работали на моего деда с 1950-х годов. Еще до развода родителей Тости был главным советчиком матери в том, что касалось меня, брата или денег. Он стал ее поверенным; на фоне гнетущей атмосферы семьи Трампов он казался чутким и надежным союзником, и она считала его своим другом.
Возможно, Тости действительно был добрым человеком, но, как известно, своя рубаха ближе к телу. Несмотря на то, что у матери был собственный адвокат, соглашение о разводе с таким же успехом мог бы надиктовать мой дед. Он знал, что его сноха понятия не имеет, сколько денег есть у семьи моего отца или какие у него, сына весьма богатого человека, могут быть перспективы на будущее.
Мать получила 100 долларов в неделю в виде алиментов плюс 50 долларов в неделю на содержание детей. В то время это были внушительные суммы, особенно с учетом того, что крупные расходы, такие как обучение, летние лагеря и медицинская страховка, оплачивались отдельно. Мой отец также брал на себя аренду квартиры. В связи с тем, что здание, в котором мы жили, принадлежало деду, арендная плата составляла всего лишь 90 долларов в месяц. (Много лет спустя я узнала, что моему брату и мне принадлежало по 10 процентов Highlander, так что, оглядываясь назад, мне представляется излишним, что с нас вообще брали за аренду). Обязательства папы по выплате арендной платы имели фиксированный максимум в 250 долларов, что ограничивало наши возможности переезда, если бы мы захотели перебраться в лучшую квартиру или район. Мой отец, отпрыск семьи, активы которой уже в то время оценивались гораздо выше сотни миллионов долларов, любезно согласился оплачивать частную школу и колледж. Но расходы на наши каникулы требовали отдельного согласования с Тости. Совместно нажитого в браке у супругов не было, поэтому после развода собственные средства моей матери составили 600 долларов ежемесячно, и эта сумма оставалась неизменной в течение последующих десяти лет. За вычетом всех расходов маме едва оставалось на то, чтобы немного отложить на Рождество, а о том, чтобы поднакопить на покупку дома, и речи быть не могло.
