— Верно, — качнул головой мужчина, после чего вальяжно и без всякой охоты повернулся к приросшей к полу Адалин.
Взгляды скрестились, в комнате внезапно стало нечем дышать. Адалин поразили густые черные брови, острые черты лица, хищные, грубые глаза и общее враждебно-холодное выражение. Сохраняющееся наверняка годами.
С каждым мгновением крылья носа феодала раздувались все сильнее и сильнее, будто в какой-то странной одышке. Адалин бы решила, что мужчине плохо. Только вот он, наоборот, будто оживал с каждым вдохом все больше и больше.
— Какими духами ты пользуешься? — сквозь зубы рявкнул фон Миллер, жадно сминая пальцами одеяло под собой. Он будто всеми силами пытался удержать себя на месте, не кинуться на хрупкую, перепуганную девушку.
Адалин ничего не ответила, глядя на то, с какой неимоверной скоростью зрачки его расширяются, а черные глаза превращаются в ало-красные. Будто в два испепеляющих костра!
Часть 2
— ОТВЕЧАЙ! — подрываясь с места, закричал он. Лицо стало пурпурным от злости, синие вены набухли, расплетаясь по лбу. Адалин обхватила себя руками и закрыла глаза:
— Никакими, господин. В нашей семье нет денег на такие вольности.
Когда незнакомые, чрезмерно горячие пальцы коснулись подбородка, она напряглась словно струна. Горячее дыхание коснулось губ. Фон Миллер держался на расстоянии, но будто заполнил собой все пространство.
— Я, по-твоему, глупец, Адалин? — словно десертное вино, смаковал ее имя мужчина бархатным, неожиданно хриплым голосом. — Этот запах… Дьявол, какой странный аромат…
Быстро пораскинув мозгами, Адалин неожиданно вспомнила и, вцепившись в спасательный трос, на одном дыхании выпалила:
— Мне дали свечу с ароматом гибискуса и лаванды. Возможно, запах впитался…
Она не успела договорить, ведь большая массивная ладонь сжала ее хрупкую шейку. Стоило фон Миллеру надавить чуть сильнее – и девушке конец, верная смерть. Но он словно специально держал ее на грани, заставляя дрожать от страха,
трепетать от ужаса. Из глаз девушки предательски брызнули слезы отчаянья, конечности онемели.
Все же о нраве землевладельца не шутили... Он был самым настоящим психом!
— Кто тебя подослал?! Говори! Кто?! Я ведь все равно узнаю! — неумолимо повторял он.
Пытался выбить какое-то признание, но девушка не имела даже малейшего понятия, о чем идет речь. На долю секунды Адалин пожалела, что вовсе решила выйти замуж. Но позже взяла себя в руки. Нужно пережить эту ночь… Всего одну маленькую ночь!
Когда фон Миллер осознал, что девушке нечего сказать, то просто разжал пальцы, позволяя хрупкому телу Адалины скатиться к его ногам. Девушка нехотя уперлась лбом в колено великана, пытаясь отдышаться.
— Значит, — словно не веря самому себе, твердил феодал, — ты пришла сюда только за первой брачной ночь, Адалин?.. Отдать дань закону?
— Именно так, — держась за горло, невнятно протянула она, пытаясь подняться с места. Но от стресса тело ослабло, страх сыграл свое дело.
Фон Миллер подхватил ее прежде, чем Адалин успела попросить о помощи или даже подумать о ней. Одной рукой, словно пушинку, он поднял ее над полом. Пальцы властно впились в ягодицы, а предательская сорочка перестала ощущаться.
Когда тело девушки опустилось на мягкие кремовые простыни, она с облегчением подумала, что осталось совсем недолго. Еще пара мгновений – и все будет кончено. Фон Миллер отправится в свой мир, а Адалин в скучную, пресную, однообразную, но такую необходимую их бедной семье реальность к библиотекарю.
Адалин закрыла глаза, сильно зажмурилась. Но все равно почувствовала, как громоздкое тело феодала смяло под собой одеяло, он возвысился над девушкой.
— Открой глаза, — властно приказал он, рассекая воздух голосом, будто самым острым кинжалом.
Инстинкт самосохранения требовал склонить голову, повиноваться, исполнить любую просьбу. Только Адалин была слишком напугана даже для малейшего движение. А когда ладонь фон Миллера скользнула по шее, где только недавно были его пальцы, и вовсе обомлела.
Адалин услышала, как тяжело и сбивчиво он сглотнул, нервно прочищая горло.
— Открой глаза, дорогая Адалин, — ласковый, хриплый, такой непозволительно интимный баритон поразил без пяти минут жену библиотекаря. Она не ожидала подобной нежности от того, кто едва ли не убил ее пару минут назад, и от неожиданности широко распахнула голубые глаза.
— Ах! — задохнулась девушка, от ужаса забившись на месте.
Кроваво-красные глаза глядели в упор. Так близко, что губы почти касались ее губ, кончик носа – ее носа.
— Пустите! — визг заполнил каждый сантиметр комнаты, но фон Миллер продолжал удерживать ее руки над головой, безмолвно любуясь Адалин. — Прошу вас!
Да, именно! Ей казалось, он любуется ей. Жадно хватает каждый ее взмах ресниц, впитывает движения губ, задыхается ароматом кожи. Это явно было плохим знаком.
— Ты боишься меня? — широкие брови удивленно взметнулись, и в этот момент на лице фон Миллера застыло какое-то по-детски растерянное выражение. Он не знал, что делать со впавшей в истерику Адалин, как ее успокоить… И стоит ли это вовсе делать?
— Да, господин, — честно ответила девушка, опуская взгляд вниз, на черный халат с небольшим вырезом, обнажающим часть мускулистой груди, покрытой слабой растительностью.
— И что же тебя пугает, Адалин? — словно змей-искуситель, вкрадчиво протянул он, буквально пригвоздив девушку к постели своим телом. Она нервно сглотнула, ощутив, как что-то очень внушительное упирается ей в бедро из мужских штанов. — Ты ведь сама пришла сюда. Сама вошла в мою спальню. Я не звал тебя, так ведь? Не заставлял?
— Так, — вынуждена была признать девушка, а затем, набравшись наглости и покрывшись густым румянцем, выпалила на одном дыхании: — Я решила, что вы откупитесь от права первой ночи. Некоторые землевладельцы так поступают… — фон Миллер промолчал, лишь раздраженно сузил глаза, неотрывно глядя на Адалин. Поэтому она вынужденно быстро перевела тему разговора: — Рядом с вами мне неловко. Разделить постель с незнакомцем для меня испытание… Ах! — Адалин резко запнулась, когда пальцы мужчины коснулись бедра, грубо и жадно сминая ягодицы. Вторая рука скользнула по талии, накрыла пышную сочную грудь. Соски набухли, четко прорисовываясь через тонкую ткань, что не осталось без внимания фон Миллера. Он жадно облизнул пересохшие губы, инстинктивно толкаясь бедрами вперед и рыча что-то неразборчивое, невнятное, спутанное…
— Продолжай, дорогая… Что тебя смутило больше всего? — будто в странной эйфории прошептал феодал. Мутный взгляд, будто пьяный до безобразия, смутил Адалин. Но она решила, что, если настойчиво продолжит изъясняться, отвлечется от происходящего.
— Если убрать из внимания то, что вы едва ли не убили меня всего пару минут назад, — горячий, как исчадье ада, большой палец землевладельца коснулся ее соска, заставляя Адалин потерять мысль.
