— Получается, вы даже поспособствовали моему унижению?
— Девочка, не забывайся, — сказала, как отрезала ведьма, — ты сама заслужила наказание богини и, как вижу, смогла вынести из него полезные уроки. Запомни раз и навсегда: все, что с нами случается, так или иначе приводит к изменениям, которые обязаны были свершиться. Что в жизни, окружении, что в нас самих.
Я уже приготовилась бросить очередную колкость в ответ, как похолодела от мысли, что легкомысленно пропустила нечто крайне важное:
— Минуточку, кто это «мы»?!
— Твой род, силы которого заключены в аметистовом кулоне.
Чего-чего?! Я едва с лавочки не свалилась от рассказа, что души сильных ведьм вместе со своими избранными даже за гранью связаны с душами потомков. Именно через артефакт-аметист они могут отдавать по крупицам основные силы на подпитку наследников, их защиту. В общем, быть своеобразным магическим источником одного конкретного ведьмовского рода… Так вот почему Агафтия так тряслась над кулоном! Конечно, дармовая подпитка магией! Только глупец откажется от дополнительного притока сил. А уж если тетушка так и не овладела даром Луноликой…
— Но я провела ритуал и богиня вернула мне магию без связи с истинным!
— И Лукас сразу почувствовал тебя по зову от оборвавшейся в прошлом связи. Несколько прозрачный намек на скорое разрешение незавершенных вами дел, не думаешь? — от красноречивого взгляда Ниэлины, я вновь почувствовала знакомый жар неловкости. Вот старая сводня! Что она, что богиня! — Основные силы к тебе вернулись, да, хоть и остались нестабильными. А вот родовые способности ждали нового пробуждения. Без единения с истинным, их было не освободить от нашего блока. Уж прости, немного перестарались, защищая свое.
Ведьма смущенно потупила взор, я же сжала руки в кулаки: ничего себе «немного перестарались»! А если бы я решила никогда не возвращаться к Лукасу? Не давать нам второго шанса? В одну воду дважды не войдешь и все такое…
— Но теперь-то ты освоишь способности лунных и сможешь, наконец, контролировать собственную магию! Седьмицей раньше, седьмицей позже — не все ли равно сейчас? — ее смешок вышел несколько нервным. — Представь только, как прекрасно будет испробовать свои чары, распутать их сплетения, прочувствовать!
Нет, с бабушкой у нас явно общие черты прослеживались только во внешности. Это же надо, ляпнуть такое! И она меня тут недавно пыталась учить жизни? Тьфу! Тоже мне… образчик ума и нравственности.
— Если души рода связаны с кулоном, это я теперь смогу пообщаться с родителями? — волнуясь, выпалила на одном дыхании. — Увидеть маму?
— Сожалею, но нет, — холодно ответила, поджав губы.
— Почему?
— Аэлирия и Норт слишком ослабели для материализации в телесном облике.
— Ка-ак так? — ахнула я.
— Если бы кто-то не разбрасывался волшбой направо и налево, подпитывая проклятия неистовым желанием отомстить, — строго глянула на меня ведьма, — моя дочь и зять не отдали бы все свои силы на подпитку капризов дочери!
Я закусила губу, впервые осознавая масштабы вреда от безотчетных чар.
— Нет, это же надо: одарить стражей проклятием мужской слабости, а значимых мужей сего мира — роком невезения! Вот вроде и моя внучка, а…
Как ни силилась сдержать слезы, а они все же пролились.
На секунду прервав отповедь, Ниэлина, повернулась ко мне и замолчала на полуслове.
— Ладно тебе. Чего теперь-то сырость разводить? — неловко похлопала меня по спине. — Все образуется. Под моим контролем ты освоишь чары, с годами Аэлирия и Норт вновь наберутся сил, и вы обязательно увидитесь.
Я громко хлюпнула носом.
— Да и стоит признать: выдумки тебе не занимать, — улыбнулась Ниэлина. — Как вспомню выражение лица эльфа, в момент, когда узнал о природе этого «насморка…
Вспоминая гримасу ужаса длинноухого, я ответно хихикнула.
— Так-то лучше, — тут же отозвалась ведьма. — А то надумала тут: слезами грань пугать.
Всю прежнюю браваду я уже растеряла. Пусть непонимание и обида на род и бабушку в частности остались, но не приглушали желание сблизиться и учиться. Грубить расхотелось, раскидываться необдуманными чарами в эмоциональном порыве тоже. Оказалось, последствия волшбы могут быть довольно болезненными и для их создателя.
Увидев, что своим невольным осуждением причинила мне боль, Ниэлина стала осторожничать с выводами. Как первый шаг на пути к будущему возможному сближению она поделилась со мной своей историей.
Ниэлина жила уже во времена далекие от той первой битвы, но ей повезло встретить истинного суженого, познать лунный дар, создать ковен и стать во главе. А еще родить двух прелестных, по ее словам, девочек: Агафтию и Аэлирию, названных, как дань старинной колдовской традиции, на первую букву имени любимого супруга — Айдара. Правда, довести дочерей до замужества, стабильности, увидеть процветание ковена ей не удалось. Айдар, служивший магом в страже на границе, погиб при очередной попытке прорыва завесы. Ниэлина, бросившаяся на зов по связи истинных, спасти любимого не смогла и угасла следом. В союзе истинных, кроме очевидных плюсов, оказались и существенные минусы: смерть одна на двоих. Если погибает один, то второй при разрыве энергетической связи вряд ли протянет больше седьмицы.
— Агафтия и Аэлирия погодки. Ни одну материнской любовью я не обделила, — призналась Ниэлина. — По традициям, верховенство в ковене должна принять старшая ветвь рода или же сильнейшая. Агафтия мечтала быть главой, Аэлирия же хотела познавать магию, объездить все семь королевств, — она ненадолго замолчала. — И знаешь, девочки всегда казались мне дружными, понимающими друг друга с полуслова. Все переменилось после поступления Аэлирии в МАСК.
Женщина обвела задумчивым взглядом беседку, взяв недолгую паузу, точно мысленно перенеслась в то время.
— Она поздно пошла туда учиться. Несколько столетий самостоятельно изучала магию, путешествовала по королевствам, набиралась магического опыта. Да и наставников девочкам мы толковых нанимали. Но этот МАСК, — она покачала головой. — Так и манил Лиру, точно звало ее туда что. Пришло время и дочь добилась своего — поступила. Агафтия поехала погостить к сестре во время зимних каникул озорной девчонкой, несмотря на довольно зрелый уже, по меркам ведьм, возраст (что для нас несколько столетий?), а вернулась, как в воду опущенная. Нам с Айдаром что-либо объяснять она наотрез отказалась, отшутилась, мол, Лира теперь совсем барышней стала, окруженная толпой воздыхателей, а ей в этой глуши даже заговорить толком не с кем. От волнений я места себе не находила, муж советовал не давить на дочь, дать ей время разобраться во всем самой и рассказать. Его и послушалась. И зря, — Ниэлина сокрушенно покачала головой. — Уже тогда нужно было повлиять на нее, попытаться изменить, выкорчевать семена тьмы, что после нашего с Айдаром ухода дали всходы. Увы, я упустила этот момент и вынуждена была наблюдать за развернувшейся трагедией из-за грани, не в силах ничего сделать.
