Гаральд отправился на поиски места для нового завода, где предстояло выпускать «Леопард», и остановил свой выбор на гамбургской гавани, которую использовала до своего банкротства Schlieker-Werft (верфь). Выбрав площадку в ганзейском городе, где правила Социал-демократическая партия Германии, Гаральд Квандт, вероятно, допустил грубую ошибку, так как был еще один серьезный претендент, который хотел производить танк в Баварии, на родине Франца Йозефа Штрауса и ХСС — Фридрих Флик. Его связи с боннским правительством были лучше, чем у Квандта, и в итоге заказ на серийный выпуск «Леопарда» получил в 1963 году контролируемый группой Флика производитель локомотивов Lokomotivenhersteller Krauss-Maffei. Фирма Квандта осталась ни с чем.
Гаральд Квандт попытался обойти острые углы. Он сделал ставку на новый проект — совместный немецко-американский танк, о разработке которого шли переговоры в начале 1960-х годов. С немецкой стороны на сей раз объединились восемь фирм, а Гаральд Квандт снова стал крупным координатором. В результате совместных усилий должен был появиться танк нового типа, с которого можно было бы запускать ракеты. Конструкторы рассматривали даже возможность того, что боевая машина сможет перемещаться на воздушной подушке. В Аугсбурге над проектом работали 400 немецких и американских инженеров, но они не смогли справиться с разработкой сложной техники. После того как был истрачен миллиард марок, что в четыре раза превышало бюджет проекта, министр обороны ФРГ остановил работы над ним.
Эберхард Кюнхейм, в 1960-е годы работавший с Гаральдом Квандтом, не был согласен с тем, что он промышленник-оружейник душой и телом: «Главным для него было использовать пустующие цеха и производственные мощности, это было движущей силой». По мнению же другого доверенного лица фирмы, Гаральд очень увлекался военной техникой. «Я до сих пор вспоминаю один случай: он вскочил за руль опытного образца новой тяжелой военной машины, быстро — за одну минуту — понял сложные объяснения принципа ее работы и стремительно умчался, что страшно перепугало присутствовавших», — вспоминал позже Герхард Фивег.
Крупная сделка с танками досталась Флику, а Гаральду Квандту и Industrie-Werken Karlsruhe больше повезло с другим видом оружия — саперными минами. Бывший парашютист-сапер прекрасно знал военную эффективность этого сравнительно дешевого оружия. С помощью мин, которые убивают людей или выводят из строя танки, можно надежно защищать оборонительные укрепления, поэтому саперные мины также относились к основному оснащению бундесвера. Бундесвер заказывал к выпуску по лицензии как противопехотные мины, так и противотанковые. Инженерное тщеславие Гаральда Квандта выходило за рамки производства оружия, разработанного за границей: промышленник, имеющий боевой опыт, хотел выпускать собственные образцы вооружений. «На Industrie-Werken Karlsruhe работы над проектами на базе немецкой технологии начались рано», — написано в докладе о саперных минах, составленном Отфридом Нассауэром и Томасом Кюхенмейстером для Берлинского информационного центра трансатлантической безопасности (Berlin Information-Center for Transatlantic Security, BITS).
Уже 17 декабря 1958 года Industrie-Werken Karlsruhe зарегистрировал патент в Немецком патентном бюро на корпус прыгающей шрапнельной мины. Через три года фирма Квандта поставила бундесверу противопехотные мины под типовым обозначением DM-31. При разработке этого компактного, но опасного вида оружия использовался старый опыт. Как следует из BITS за 1995 год, «технически DM-31 напоминает одну из самых страшных мин времен Второй мировой войны — осколочную мину 35». Эта мина, весившая немногим более четырех килограммов, была настоящей адской машиной. В цилиндре диаметром 10 сантиметров и высотой 15 сантиметров находились полкилограмма взрывчатого вещества, взрыватель и 300—400 стальных осколков. Если человек наступал на мину или на проволоку, которая присоединялась к ней, то сначала взрывалась лишь небольшая порция взрывчатого вещества. Мина подпрыгивала до уровня живота, и только в этот момент происходило зажигание основного заряда, взрывная сила которого усугублялась разлетающимися стальными осколками. Все живое в радиусе 15 метров погибало. На расстоянии 30 метров шансы выжить невелики, осколки мины поражали даже на расстоянии 60 метров.
С 1962 по 1967 год Industrie-Werken Karlsruhe снабжали бундесвер саперными минами этого типа, которые изготавливались в Гретцингене под Карлсруэ. Сколько их произвели в точности — неизвестно, все было под строжайшим секретом. Лишь в 1995 году правительство ФРГ несколько приподняло завесу тайны и официально сообщило, что бундесвер получил от Industrie-Werken Karlsruhe в течение 1960-х годов саперные мины общей стоимостью 49,2 миллиона марок. Эксперты исходят из того, что одна мина тогда стоила 30-45 марок, так что Industrie-Werken Karlsruhe, судя по всему, поставили 1-1,5 миллиона мин типа DM-31. По оценкам, в 1995 году на складах бундесвера их оставалось еще около 400 000 штук.
По официальным данным правительства ФРГ, Industrie-Werken Karlsruhe поставляли свою продукцию кроме бундесвера только в Великобританию, Францию, Швецию и Данию. Но скорее всего, мины, по крайней мере частично, перепродавались и вывозились непосредственно из Карлсруэ в страны третьего мира. Во всяком случае позже они были обнаружены в ряде других стран, в частности в Эфиопии, Анголе, Эритрее и Замбии.
Под руководством Гаральда Квандта Industrie-Werken Karlsruhe занимали центральное место в перевооружении ФРГ. В 1962 году федеральный президент ФРГ Любке посетил бывший завод Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken.
Саперные мины — оружие длительного хранения, поэтому неудивительно, что мина DM-31 пережила промышленника Гаральда Квандта. Везде, где были заложены такие мины, они представляли собой опасность для людей. И если местность можно заминировать быстро, то найти и обезвредить мины — это очень трудная и дорогостоящая операция. Нередко проходили десятилетия, прежде чем мины были найдены и обезврежены, причем затраты на их извлечение во много раз превосходят стоимость производства. По некоторым оценкам, во многих странах третьего мира мины искалечили и погубили больше гражданского населения (в том числе детей), чем погибло солдат на полях сражений.
Когда семья Квандт в 1950-е и 1960-е годы снова занялась производством вооружений, а ее фирмы могли воспользоваться опытом и техническими разработками времен Второй мировой войны, члены семьи и их наместники не хотели ничего знать о другой части прошлого.
В 1966 году некий поляк, который во время войны был на принудительных работах на фирме AFA и несколько лет провел в концлагере Ганновер-Штёккен, написал письмо на фирму, к тому времени носившую название Varta. Бывший заключенный требовал компенсацию. В ответ фирма Квандта ему написала: «Насколько известно одному из наших старых сотрудников, во время последней войны на наших предприятиях работали заключенные концлагеря Нейенгамме». На эту формулировку стоит обратить внимание. С момента окончания войны прошел всего 21 год, но Varta сделала вид, будто речь шла о событиях такой давности, что свидетелей их почти не осталось. Для выплаты компенсации, по ее мнению, тоже не было никаких оснований, сообщает фирма бывшему узнику, которого силой заставляли работать. При этом Varta ссылается на свидетельство все того же мифического «старого сотрудника»: «Насколько помнит этот сотрудник, за такой труд, в расчете на каждого работавшего, лагерю в Нейенгамме выплачивалась определенная сумма».
