– Ха! Это же два дружка! Я не знал, что ты живёшь здесь, Чау, приятель! Ух, видели бы вы свои лица. Я думал, вы намочите штаны от страха!
– Что ж, полагаю, ты можешь собой гордиться, – дедушка Байрон стоит в дверном проёме – с голым торсом и всё в тех же золотистых пижамных брюках. – С пятилетней девочкой у тебя это получилось, – он говорит очень спокойно, но смотрит на Макку ледяным взглядом. – Так что молодец, сынок. Чувствуешь себя большим и сильным, да?
Вы, или я, или любой нормальный человек на месте Макки устыдился бы и принялся, запинаясь, бормотать извинения. Но это же Макка: он расправляет плечи, склоняет голову набок и вызывающе смотрит на дедушку Байрона своими маленькими выпученными глазками. Дедушка Байрон ждёт ответа, а за его спиной маленькая Гипатия прижалась лицом к окну, и её большие испуганные глаза ещё мокры от слёз.
– Ну?
Макка ничего не говорит. Дедушка Байрон поворачивается к нам:
– Ты знаешь этого шутника, Пай? Это что, твой друг?
Пай не успевает ответить, а Макка встревает и говорит с дружеской ноткой в голосе:
– О да. Мы хорошие приятели, правда, Чау? Пай? Мы…
– Я не тебя спрашиваю. Пай?
Пай переводит взгляд с меня на своего папу, а потом на Макку. Когда их глаза встречаются, Макка прищуривается и раздувает ноздри.
– Он твой друг, Пай?
Почти неслышно Пай бормочет:
– Да.
И знаете что? Я думаю, что поступил бы так же. Инстинкт самосохранения и всё такое. Я не стану из-за этого случая хуже относиться к Паю.
– Ладно тогда. Отдай мне маску, извинись и катись отсюда.
Мне кажется, я никогда не слышал, чтобы человек извинялся настолько неискренне. Не отводя тяжёлого взгляда от дедушки Байрона, Макка сквозь зубы бросает:
– Извините, – отдаёт маску, резко поворачивается и, подхватив сумку с газетами, шагает мимо нас. Уходя, он смотрит на нас – и от того, что он делает дальше, у меня по спине бегут мурашки.
Он подмигивает нам с самодовольной ухмылкой.
Глава 62
Мы стоим на улице около дома Пая; дождь так и не пошёл – падают только редкие капли.
Макка уже свернул за угол, а дедушка Байрон провожает его взглядом, качая головой. Потом он нагибается за коробкой с масками, замечает, что я с интересом смотрю на них, и выпрямляется.
– Они для праздника Дивали
[50]. Осенью мы впервые на северо-восточном побережье его отметим. Мой друг Бару оставил здесь маски, когда утром развозил молоко. Вот, – он берёт в руки маску, которую примерял Макка. – Это Кали
[51]. Ты знаешь Кали?
– Несущая смерть, – говорю я, и дедушка Байрон широко улыбается:
– Очень хорошо! Твой отец рассказал тебе об этом?
Кивая, я не могу не посмотреть на Пая. Он тем временем уходит в дом.
– А он рассказал тебе, что Кали – супруга Шивы
[52], высшая чистейшая сущность? Смотри, «Кал» значит «время», а «и» значит «течение», поэтому Кали – «течение времени». Та, благодаря которой мы можем постигать мир вокруг и ощущать ход времени. Шива же, её спутник, символизирует постоянство. Тебе это понятно?
Пай куда-то подевался, а я иду вслед за дедушкой Байроном обратно на кухню. Там он снова берёт в руки маску и мечтательно на неё смотрит.
Я не уверен, что действительно целиком и полностью понял, о чём он, но всё равно киваю. Так здорово снова слушать дедушку! Он улыбается мне, демонстрируя блестящий золотой зуб.
– Ты умный мальчик, сынок. Слишком многие в таком возрасте ничего не знают о своих корнях, – он делает глоток из большой кружки, опираясь на столешницу. – Забудешь о прошлом – не увидишь и будущего, я всегда говорю об этом Паю.
– Это масала-чай? – спрашиваю я. Я подошёл чуть ближе к дедушке Байрону и делаю вид, что хочу понюхать напиток в его кружке, хотя на самом деле пытаюсь вдохнуть запах дедушки. Ничего не получается: я чувствую только слабый аромат сладкого молочного чая.
– А как же, конечно – налить тебе? – он поворачивается, чтобы достать ещё одну кружку, и тянется к кувшину. – Как чудесно, что ты любишь чай! Надеюсь скоро познакомиться с твоими родителями – как зовут твоего отца?
Мне не приходится отвечать, ведь в этот момент упомянутый отец очень вовремя заглядывает на кухню:
– Можно я покажу Алу фейерверки, папа-джи? – Пай стоит у боковой двери, его ладонь лежит на ручке.
– Конечно, идите – и заберите коробку с масками, её нужно поставить на полку.
В садиках большинства домов на улице Пая стоят крошечные сарайчики, которые вмещают разве что газонокосилки для стрижки крошечных лужаек. Но сарай Пая занимает почти половину двора. Там, как и на кухне, полно вещей, но при этом чисто. Окна сарая вымыты, на них даже нет паутины. Внутри пахнет деревом и старой краской.
На полу около деревянной стены стоит огромный серебристый металлический сундук – словно посудный шкаф положили на бок. Пай с трудом поднимает крышку:
– Полюбуйся!
Сундук доверху наполнен фейерверками – я никогда в жизни таких не видел. Здесь есть и огромные цилиндры, похожие на торты со свечками-фитилями, и разноцветные коробки размером с тубус чипсов «Принглс», и ракеты длиной около двух метров – много-много разных фейерверков. Я беру один из них в руки и подношу к окну, чтобы рассмотреть на свету; ну и тяжёлый же он!
– Вау! Это всё для Дивали?
– Да. Это будет самый большой фестиваль фейерверков. Обязательно приходи!
Предмет в углу сарая отвлекает моё внимание – ведь именно из-за него я здесь. И мне становится не по себе, когда я вспоминаю о своей главной задаче.
Глава 63
Какая же красивая вещь эта Маленькая быстрая зелёная машина! Когда папа – будучи папой, а не Паем – описывал мне её, я представлял себе нелепую поделку дилетантов, но это вовсе не так. Она великолепна. Спицы колёс немного заржавели, но в остальном машина выглядит лучше картинки из книги с инструкцией по сборке, хотя обычно, даже если делаешь всё правильно, так красиво, как на картинке, ни за что не выйдет. Машинка оливково-зелёная, с белой полосой по бокам, и на сиденье даже лежит подушка.
– Она намного лучше, чем я воображал, – говорю я с искренним восхищением. Я сажусь в неё, и Пай возит меня по садовой дорожке – я могу и рулить, и тормозить, и всё прочее. Мы выталкиваем машинку за ворота садика на тропинку, которая идёт позади домов. Я первый выхожу из ворот и слышу топот бегущих ног. И поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы заметить фигуру, исчезающую за поворотом.
