В словах Фирмена Лапрада не было ничего необычного – действительно, как секретарь монсеньора он был волен делать в особняке все что пожелает.
Лакей удалился.
Развернувшись, Фирмен быстро прошел в кабинет графа.
Спальня его хозяина располагалась по соседству.
Там, в спальне, Анри де Шале разговаривал в этот момент с маркизом де Пюилораном.
Фирмен Лапрад припал ухом к замочной скважине и, простояв в таком положении с четверть часа, не упустил из этого разговора ни единого слова. Должно быть, уловка молодого человека все же позволила ему узнать то, что скрыл от него граф, так как, когда он покинул свой пост, на лице его играла довольная улыбка.
У ворот дома Шале его ожидал портшез; сев в него, он бросил носильщикам:
– Два пистоля каждому, если через полчаса мы будем на улице Сен-Лондри.
Два пистоля! Золото, которое слишком часто разрушает человеческую душу, иногда придает и сил.
Менее чем за двадцать пять минут Фирмен Лапрад был перенесен из города в предместье, к дому Татьяны Илич.
Через несколько секунд его провели к русской.
Едва лишь взглянув на адвоката, та поняла, что он принес некую важную новость.
Она не ошиблась.
– В субботу король вместе с двором переезжает в Фонтенбло, не так ли, мадам? – напрямую, без перифраз, вопросил Лапрад.
– Именно так.
– И в тот же день кардинал отправляется в свой замок Флери д'Аргуж?
– Да.
– Так вот: на следующий день, в воскресенье, в то время как королева, Месье и герцогиня де Шеврез разбудят его величество в замке и вынудят его снять с должности и отправить в ссылку первого министра, господа де Шале, де Пюилоран, де Люксейль, де Рошфор, де Море и великий приор Вандом проникнут во Флери, к кардиналу, свяжут его преосвященство, заткнут ему рот кляпом и похитят…
– Так, так… Подождите, мне нужно записать все перечисленные вами имена. Все!.. Нет, все, пожалуй не стоит. Одно… два из них мы уже знали… Ах! Они хотят похитить кардинала! Ах! Ах!
Просияв от радости, Татьяна перенесла вышеназванные имена на записную дощечку.
– Но, – продолжала она, сверяясь с составленным списком, – господа де Шале, де Вандом, де Люксейль, де Пюилоран, де Море и де Рошфор ведь, надеюсь, не думают, какими бы отважными они ни были, что им удастся похитить кардинала всего лишь вшестером? Его преосвященство во Флери будет под надежной охраной. Стало быть, заговорщики будут не одни.
– Нет, разумеется. У них есть люди, которые выполнят большую часть работы – вроде устранения охраны и слуг господина де Ришелье.
– И кто эти люди?
– Я этого не знаю, и сами заговорщики тоже. Мадам де Шеврез, которая и предоставила эти орудия смерти, сохранила их личности в секрете.
– Ах! Но известно, по крайней мере, откуда они появятся?
– Нет.
– Их количество?
– Их будет тринадцать.
– Тринадцать! – Татьяна улыбнулась. – Похоже, наши противники – люди не суеверные! Мы научим их, как следует относиться к вещим числам! Но откуда все это узнали вы, господин Лапрад?
Адвокат нетерпеливо взмахнул рукой.
– Так уж ли важен способ, если желаемый результат достигнут?! – произнес он.
– Да-да, простите, – продолжала русская, – я понимаю… раскрытие заговора против кардинала и наказание виновных – для вас вещи малозначительные! Вами движут другие интересы.
– Да, и теперь, когда я сдержал свое обещание… послужив вашей, мадам, ненависти… полагаю, мне можно надеяться на то, что будет удовлетворена и моя?
– Конечно. С этой минуты вы вольны поступать так, как вам заблагорассудится, господин Лапрад.
– Так я и сделаю. Удачи вашим планам, сударыня.
– И удачи вашим, сударь.
– И прощайте…
– Прощайте…
Фирмен Лапрад направился было к выходу, но, спохватившись, промолвил:
– Я вот о чем подумал… Мне в эти дни понадобятся деньги… больше, чем у меня имеется. Вы… вы не могли бы дать их мне, сударыня?
– Сколько вам будет угодно, сударь, – ни секунды не колеблясь, отвечала Татьяна. Широко улыбнувшись, она поставила перед адвокатом полный золотых монет ларчик и добавила: – И несколько советов… если они могут вам пригодиться.
Фирмен Лапрад стопками разложил экю на столе.
– Шесть тысяч ливров… не много ли? – сказал он.
– Я же сказала: «Сколько вам будет угодно», – пренебрежительно бросила в ответ русская.
– Хорошо! Глубоко признателен вам за вашу щедрость, сударыня. Что же до советов, которые вы мне предлагаете…
– Они будут излишни?
– Абсолютно.
– Что ж… В таком случае забирайте деньги и оставьте советы. У меня один лишь вопрос: надеюсь, в ваши планы входит смерть Паскаля Симеони?
– Ах, да… Вы же, сударыня, не больше моего любите этого охотника на негодяев… вы и господин де Лафемас… и то, что для него… окажется пагубным… вовсе не будет таковым ни для вас, ни для меня. Можете не беспокоиться: если вы еще только надеетесь развернуть против графа де Шале и его сообщников их собственную ловушку, я уже позаботился о том, чтобы Паскаль Симеони вышел из игры в самом ближайшем будущем. Этими деньгами, которые я у вас занял, будет оплачена его смерть. И, черт возьми, за шесть тысяч ливров, возможно, найдется немало желающих расправиться с господином Симеони, каким бы отважным и сильным он ни был. Как думаете?
– По пятьсот ливров на брата… Двенадцать против двоих, так как его слуга, как я слышала, не менее крепкий орешек. Да… возможно, ваш план и удастся… И все равно, господин Лапрад, двадцать предосторожностей лучше, чем двенадцать, – возьмите не шесть тысяч ливров, а десять, пока вы уж здесь. Как видите, довериться друзьям – не так уж и плохо.
Адвокат без лишних церемоний добавил к шести горсткам экю еще четыре.
Ссыпав все золото в кошель, который дала ему русская, Фирмен Лапрад поместил кошелек в карман камзола и, в очередной раз поклонившись и вновь произнеся: «Спасибо!», направился к двери, но был остановлен внезапным возгласом русской.
– Но как же она?.. Вы полагаете, ей тоже следует умереть?
Фирмен Лапрад вздрогнул. В глазах его блеснул огонь.
– Вот оно что! – промолвил он сдавленным голосом. – Так вам не терпится узнать финал моей грустной любви, сударыня? Что ж, я удовлетворю ваше любопытство. Она тоже умрет, так как вчера она сама подписала себе смертный приговор, поцеловав своего возлюбленного. Она умрет вместе с ним в одно и то же время… в один и тот же час… Ха-ха!.. Она будет звать его на помощь… возможно, он даже услышит ее призыв… но прийти уже не сможет! Более того: перед тем как она умрет, я хочу, чтобы она узнала, увидела, что он тоже умер! Можете на меня положиться! Они насладились своим счастьем… я наслажусь моей местью! Местью, о которой будет говорить весь Париж! Я напишу ее кровью на городских мостовых!
