Стоя позади кресла – очень слабой преграды, – молодая женщина продолжала взывать на помощь ослабевающим уже от страха голосом, в то время как на нее надвигался убийца.
Еще каких-нибудь два шага… и он ее настигнет!
Но через тот же потайной ход, которым проник к своей тетушке Фирмен, вошел в комнату и другой человек.
Человек, при виде которого Фирмен Лапрад, в свою очередь, отшатнулся.
Это был кучер Лапьер.
Первым делом честный слуга бросился к госпоже, заслонив ее своим телом.
Несложно понять, что баронесса и сама поспешила под его защиту, вдвое сократив ему тем самым дорогу.
– А, мой прекрасный господин! – вскричал Лапьер, погрозив адвокату кулаком. – Так вот для чего, за исключением одной старой ведьмы Бертранды, все спят беспробудным сном! О, эта ведьма все мне рассказала! В противном случае я бы ее задушил!.. По вашему приказу она за обедом всыпала нам в вино снотворное. Но иногда даже самые верные предприятия не удаются! Я сегодня обедал не дома и вечером, в доме, ничего не ел и не пил. Понимаете? Спать-то я спал… но сном обыкновенным… и крики госпожи тотчас же меня разбудили! Но я быстро сообразил, что пробраться сюда мне будет нелегко, так как, вероятно, вы приняли уже все предосторожности, чтобы вам не мешали, – так я и заставил Бертранду указать мне другую дорогу сюда. Вашу дорогу! О! Я давно подозревал, что вы устроили себе тут какую-нибудь лазейку! А теперь убирайтесь отсюда!.. Завтра мы объяснимся в присутствии господина барона, пока же я останусь с хозяйкой. Выходите-ка, выходите… и советую поторопиться… а не то… не смотрите, что я простой слуга… я преподам вам такой урок, о котором вы долго еще будете помнить!
Лапьер говорил это, поддерживая одной рукой почти бесчувственную Анаису, другой же указывая Фирмену Лапраду на приотворенную дверь шкафа.
Но Фирмен Лапрад не трогался с места.
Он заметил, что кучер был безоружен.
– Вы что, не слышали, что я сказал? – вскричал Лапьер, сжимая кулак.
– Почему же, слышал, – возразил Фирмен, – но мне любопытно узнать, какой урок ты мне намерен преподать, дурачок ты этакий… вот я и жду.
– А, так вы меня еще и оскорбляете! Смеете называть дурачком… Да вы… подлец! Да-да, понимаю… у вас – кинжал, а у меня – лишь мои руки!.. Ну, так я вам покажу, что честный малый может сделать с негодяем и голыми руками!.. Побудьте тут, сударыня… и не тревожьтесь! Я боюсь игрушки этого господина не больше, чем кнута без узелка!
Опустив пребывавшую в полуобморочном состоянии баронессу на стул, Лапьер решительно двинулся на адвоката.
Тот слегка попятился.
– Глядите-ка, – произнес кучер, – да вы, похоже, уж струсили!
– Дело в том, мой друг, что я уже понял, – сказал Фирмен Лапрад, понижая голос и делая вид, что кладет кинжал в карман.
– Поняли что?
– Что был виноват… был не прав по отношению к моей тетушке.
– Неужели! Вы только теперь это осознали, немного поздновато!
– И все-таки… мне бы хотелось… чтобы ты ничего не говорил об этом неприятном инциденте моему дядюшке.
– Ничего! Было бы слишком уж глупо с моей стороны ничего ему не сказать! Впрочем, завтра увидим!.. А теперь, убирайтесь!
Обманутый тоном молодого человека и тем, что он спрятал кинжал, Лапьер подошел к адвокату и слегка подтолкнул его к потайному выходу.
Госпожа де Ферье, мало-помалу приходившая в себя, следила за перемещениями двух мужчин, мысленно благодаря уже Господа за счастливый исход.
Но вдруг она вскочила с пронзительным криком… который и услышал Паскаль Симеони.
В ту минуту, когда Лапьер подошел отворить дверь шкафа, молодая женщина увидела, как Фирмен Лапрад выхватил из кармана кинжал и быстрым, как мысль, движением вонзил его между плеч несчастного слуги.
Лапьер, в свою очередь, вскрикнул и упал замертво.
– Так погибнет каждый, кто попытается защитить вас, сударыня! – произнес убийца.
Это было уж слишком. Не в силах более защищаться, госпожа де Ферье упала на колени, но не для того чтобы просить пощады, а чтобы поручить свою душу Богу.
Даже молитва не смягчила сердце презренного племянника.
Впрочем, вид крови воспламенил его. Он бросился к баронессе… и снова занес над ней кинжал.
О, чудо!.. Кинжал выпал у него из рук, и с губ его сорвались страшные проклятия.
Откуда этот гнев, почему он не ударил?
Дело в том, что, уже замахнувшись, Лапрад заметил, что кинжал его сломан. От сильного удара две трети клинка остались в спине несчастного кучера… а в руках убийцы – один лишь обломок!..
Сперва его подвел яд, теперь – кинжал! Неужто сам сатана отказывался помогать ему?
И тут вдруг он услышал шум в доме… мужские шаги!.. Ах! Он не ошибался! Это шаги Паскаля, который кричал: «Я здесь! Я здесь!»
Паскаль!.. Как? Он ускользнул от двадцати разбойников?.. Проклятье!
«Теперь я погиб! – сказал себе Фирмен Лапрад. – Но, по крайней мере, один я не умру! Так или иначе, но эта женщина умрет вместе со мной!»
Он быстро оторвал шелковый шнурок, поддерживавший занавесы у окон и накинул его на шею баронессы, все еще стоявшей на коленах… и уже не только не защищавшейся… но и не понимавшей, что происходит вокруг!
Она даже не узнала голоса своего возлюбленного, который спешил ей на помощь.
Пара мгновений – и баронессы де Ферье не стало бы на свете.
Но, как и несколькими минутами ранее в покоях Паскаля, так теперь и здесь, дверь в комнату молодой женщины слетела с петель от одного удара.
Фирмен Лапрад невольно повернулся… и это движение спасло Анаису.
Поднятый с пола геркулесовой рукой, адвокат ощутил в то же время, как другая рука схватила его за горло… Это было возмездие: он хотел удавить… теперь душили его. Он попытался вырваться, закричать – все было тщетно.
– Умри, негодяй! – промолвил Паскаль. – Умри, как подлая тварь!
Несколько ужасных конвульсий, и из разжавшихся пальцев охотника на негодяев упал на паркет бездыханный труп того, кто был изменником своему семейству, своему господину и Богу!
* * *
Анаиса не видела этой ужасной сцены; она была в обмороке.
Поспешив снять шнурок с ее шеи, Паскаль отнес молодую женщину на постель и попытался привести ее в чувство.
Тем временем Жан Фише выволок оба трупа из спальни, позаботившись о том, чтобы и после смерти гнусный палач не лежал рядом со своей жертвой – отважным слугой, тело которого он перенес в другую комнату.
В это же время на улице послышался какой-то шум, нараставший с каждой минутой. Причина тому была следующая.
