Для тех, кто был убежден в том, что история развивается в полном соответствии с приказами и предписаниями начальства, что администрирование является универсальным рычагом управления обществом, Ленин популярно излагает концепцию сменовеховца Устрялова.
«…Что такое новая экономическая политика большевиков – эволюция или тактика? Так поставили вопрос сменовеховцы… – люди, пришедшие к убеждению, что Советская власть строит русское государство и надо поэтому идти за ней».
Они рассуждают так: «…Эта Советская власть строит какое государство? Коммунисты говорят, что коммунистическое, уверяя, что это – тактика: большевики обойдут в трудный момент частных капиталистов, а потом, мол, возьмут свое. Большевики могут говорить, что им нравится, а на самом деле это не тактика, а эволюция, внутреннее перерождение, они придут к обычному буржуазному государству, и мы должны их поддерживать».
И, обращаясь к делегатам съезда, Ленин говорит: «Нам очень много приходится слышать, мне особенно по должности, сладенького коммунистического вранья, “комвранья”, кажинный день, и тошнехонько от этого бывает иногда убийственно. И вот, вместо этого “комвранья” приходит номер “Смены Вех” и говорит напрямик: “У вас это вовсе не так, это вы только воображаете, а на самом деле вы скатываетесь в обычное буржуазное болото, и там будут коммунистические флажки болтаться со всякими словечками”… “Я за поддержку Советской власти в России, – говорит Устрялов… – я за поддержку Советской власти, потому что она стала на дорогу, по которой катится к обычной буржуазной власти”».
Прав ли он, существует ли такая опасность внутреннего перерождения? Да, существует, считает Ленин: «Враг говорит классовую правду, указывая на ту опасность, которая перед нами стоит. Враг стремится к тому, чтобы это стало неизбежным. Сменовеховцы выражают настроение тысяч и десятков тысяч всяких буржуев или советских служащих, участников нашей новой экономической политики. Это – основная и действительная опасность»1937.
Видят ли коммунисты-теоретики, да и наша пресса, эту опасность? Видят. Только «не там, где следует», и поэтому «стреляют совсем мимо, глядят совершенно в другую сторону». Они вообще боятся того, что мы допустили восстановление капитализма как такового, и государственного капитализма в особенности1938.
Дело дошло до того, что на пленуме Исполкома Коминтерна французские товарищи «по-детски расплакались… От самых хороших коммунистических чувств и коммунистических устремлений некоторые товарищи расплакались», ибо они посчитали, что «хорошие русские коммунисты» ведут дело к реставрации капитализма в России. И это уже не говоря о тех поэтах, которые пишут, что раньше, мол, хотя был «голод и холод в Москве», но зато «было чисто, красиво», а вот «теперь – торговля, спекуляция»1939.
Гвоздь вопроса в том, что в определенном смысле сейчас капитализм нужен народу. Его «мы можем и должны допустить… можем и должны поставить в рамки, ибо капитализм этот необходим для широкого крестьянства и частного капитала, который должен торговать так, чтобы удовлетворить нужды крестьянства. Необходимо дело поставить так, чтобы обычный ход капиталистического хозяйства и капиталистического оборота был возможен, ибо это нужно народу, без этого жить нельзя»1940.
Относительно же государственного капитализма беда наших теоретиков состоит в том, что они смотрят не на реальную жизнь, а заглядывают в старые книги. «А там написано совершенно не то: там написано про тот государственный капитализм, который бывает при капитализме, но нет ни одной книги, в которой было бы написано про государственный капитализм, который бывает при коммунизме. Даже Маркс не догадался написать ни одного слова по этому поводу и умер, не оставив ни одной точной цитаты и неопровержимых указаний. Поэтому нам сейчас приходится выкарабкиваться самим»1941.
И тут тоже не надо мудрствовать. «Государственный капитализм – это тот капитализм, который мы должны поставить в известные рамки и которого мы не умеем до сих пор поставить в эти рамки. Вот в чем вся штука». В чем дело? Политической власти хватает. Экономических средств – достаточно. Не хватает умения у тех, кто поставлен у руля для руководства народным хозяйством, чтобы его «подчинить себе, а не быть подчиненным»1942.
Да, в наших руках государственная власть, главные политические и экономические рычаги воздействия на общество. И в этом наша сила. Но государственная власть – это не только политическая воля авангарда господствующего класса. Это и обслуживающий его государственный аппарат управления, чиновничество, бюрократия, которые для народа как раз и являются реальной властью.
С первых своих работ Ленин не раз напоминал о том, что, проводя в жизнь волю правящего класса, чиновничий аппарат обладает и определенной «автономией», имеет не только свои корпоративные интересы, но и возможности их реализации. Даже при «старом режиме» этому аппарату нередко удавалось блокировать те исходившие сверху начинания, которые не соответствовали интересам бюрократии1943.
Вот и нам, считает Ленин, пора признать, что аппарат у нас – не наш. Поэтому и государственная машина не всегда слушает тех, кто считает себя властью. «Вырывается машина из рук: как будто бы сидит человек, который ею правит, а машина едет не туда, куда ее направляют, а туда, куда направляет кто-то… Машина едет не совсем так, а очень часто совсем не так, как воображает тот, кто сидит у руля этой машины»1944.
Ленин рассказывает: «…Я попытался разобраться: взять конкретный случай, докопаться хоть раз до низов, выяснить, как это там выходит, почему эта машина не идет». И он препарирует перед делегатами уже известный нам эпизод с закупкой консервов.
«Москва голодает, летом будет голодать еще больше, мяса не привезли…» И вот: «Явился для этого французский гражданин… Продают мясные консервы… на советские деньги. Чего же проще? Оказывается, что ежели рассуждать по-советски и как следует, то совсем не просто…». Между руководителями ведомств – склока. «В чем дело? Не можем никак закупить продовольствия. Почему? Волокита Наркомвнешторга». Тогда 11 февраля… Политбюро ЦК принимает решение о «желательности закупки…».
Ленин комментирует: «Конечно, без Политбюро ЦК РКП как же это русские граждане могут такой вопрос решить! Представьте себе: как это могли бы 4700 ответственных работников (это только по переписи) без Политбюро ЦК решить вопрос о закупке предметов продовольствия за границей? Это, конечно, представление сверхъестественное».
Ну, хорошо, постановление принято. И что же? Опять проходит неделя, вторая… Вы думаете, чиновники спали? Наоборот. Непрерывно заседали комиссии. Страсти накалялись: «Один ответственный коммунист послал другого ответственного коммуниста к черту». Тот не остался в долгу: «Не буду с вами разговаривать впредь без нотариуса»… «Все устали, измучались, больны…» Великолепная иллюстрация к способности бюрократического аппарата имитировать и симулировать кипучую деятельность.
И тогда, рассказывает Владимир Ильич, «я написал письменное предложение в ЦК: по-моему, всех, кроме членов ВЦИК, которые, вы знаете, неприкосновенны, всех, кроме членов ВЦИК, из московских учреждений посадить в худшую московскую тюрьму на 6 часов, а из Внешторга – на 36 часов».
