Однако увидеть что-либо конкретное Брилёву не удалось. Едва ближайшая из стоящих к вентиляционной решетке террористок с болезненным вскриком схватилась за глаза, освещение во всем подуровне вырубилось, и видеопанель стала черной, как ночь. Секунду спустя скрытые камеры перешли в режим ночного видения, но непривычный к такому варианту Брилёв не сразу смог понять, что происходит. Посреди черноты какие-то расплывчатые зеленые пятна хаотично шевелились, сталкиваясь и друг с другом, и сливаясь с ближайшими такими же. Датчики звука приносили многоголосый бабский гвалт, состоящий из сдавленного визга, стенаний и причитаний. Полковник непроизвольно замер, напряженно вглядываясь в хаос зеленых пятен. Сейчас включится аварийное освещение, и станет видно лучше. Но аварийное освещение не зажигалось, и Брилёв запоздало понял, что инженеры не отключали энергообеспечение подуровня, а лишь вырубили основное освещение. Само по себе централизованное питание продолжает поступать в медотсек, и для запуска аварийного протокола у тамошней автоматики нет оснований. А вручную запустить ее уже некому.
Где-то в центральном коридоре беспорядочно громыхнуло несколько выстрелов, в ответ слитно ударили автоматные очереди, и все стихло. Мечущиеся по операционной зеленые пятна начали одно за другим падать на пол, дергающиеся на полу пятна стали быстро замирать, и в эфир ожил.
– Врубай свет! – прорычал Варяг. – Абрек, ко мне!
– Есть свет! – тут же откликнулся Миронов, и освещение медотсека вспыхнуло, заставляя Брилёва зажмуриться от неожиданности.
Скрытые камеры переключились из ночного режима в стандартный, и полковник впился глазами в экраны видеопанели. Пол медотсека был усеян трупами террористок, где-то виднелись свежие брызги крови, из-под каких-то тел медленно растекались кровавые лужицы. В операционной, возле дальнего биорегенератора, плохо заметной расплывчатой глыбой возвышался силуэт Порфирьева. Недалеко от него лежало тело охранницы, половина черепной коробки которой была размозжена пулями, рядом с ней валялась граната, из которой не успели выдернуть чеку. Прямо под ногами у амбала обнаружился предатель, корчащийся от мучительной боли. Из-под его опухших век текли слезы, он задыхался и дергался, пытаясь совершать судорожные движения, словно хотел вырваться и броситься прочь. Но здоровенная ступня Варяга стояла прямо на кисти его правой руки, и Брилёв, срочно увеличив изображение с камеры, увидел сжатую в кулаке предателя гранату. Чеки в ней уже не было, но Порфирьев наступил предателю на кулак прежде, чем тот успел разжать пальцы и инициировать взрыв. Судя по окровавленному камуфляжу, перед этим предатель получил пулю в живот и левое плечо.
– Здесь! – В поле зрения камеры мелькнуло что-то смазанное, и возле расплывчатого силуэта Варяга остановился еще один такой же, только на полголовы ниже. Абрек склонился над извивающимся предателем и произнес: – В живот! Кроме брюха, ничего не задето! Спасибо, Варяг! Аллахом клянусь, я сейчас счастлив! Перс, Мангуст! Сюда! Забираем этого шакала! Э! У него граната в руке! Если разожмет пальцы – зажмуримся на хрен!
Порфирьев молча опустил автомат и дал короткую очередь. Работу бесшумного оружия не было слышно, но дергающийся предатель захлебнулся мучительным завыванием, и Брилёв увидел у него кровавый обрубок вместо запястья. Полковник невольно вздрогнул, но тут же расслабился. Варяг отстрелил ему кисть руки! Эффективное решение! Тем временем Порфирьев присел на корточки и аккуратно достал из-под своей ступни отстреленную кисть предателя со сжатой в кулаке гранатой.
– О’кей! – довольно заявил Абрек, нанося предателю удар прикладом в лицо. – Теперь он наш!
В медотсек ворвались облаченные в скафандры и штурмовые комплекты солдаты ВБР и принялись зачищать помещения. Перс с Мангустом схватили потерявшего сознание предателя и потащили наружу, и Варяг протянул Абреку кровоточащий обрубок руки с зажатой гранатой:
– Справишься? Или мне самому?
– Обижаешь! – Судя по интонации, Абрек сейчас довольно ощерился. – Это как два пальца! Помочь со Снегирёвой?
– Сам, – коротко рыкнул амбал. – Там чем меньше людей, тем проще.
Абрек кивнул, забрал сжимающую гранату кисть, и его силуэт вновь смазался, приходя в движение. Следом за ним исчезла туша Порфирьева, и полковник услышал звуки автоматных очередей. В первую секунду он забегал глазами по видеоокнам разных камер, ожидая контратаки террористок на медотсек, но вскоре понял, что звук транслируется из центрального коридора. Занявшие перекрестки бойцы ВБР залегли за углами и вели огонь куда-то вглубь боковых коридоров подуровня медотсека. Брилёв торопливо вышел в эфир:
– Арарат – Первому! Что у тебя? Я вижу стрельбу! Нужно подкрепление?
– Все под контролем! – прозвучал ответ командира ВБР. – Террористы по две-три штуки лезут из коридоров, туда газ дошел! Не проблема, сейчас подавим огнем, потом зачистим! Они не видят ни фига, бегут на ощупь!
– Пленных не брать! – властно приказал Брилёв. – Нам еще с этими отбросами возиться не хватало! Тут бы нормальных людей продовольствием обеспечить! Биофермы еле дышат! Как принял?
– Принято! Пленных не брать! – Арарат отключился.
Несколько секунд Брилёв шарил глазами по изображениям с камер, пытаясь отыскать Порфирьева. Нервное напряжение стало отпускать, и полковник ощутил, как дрожат пальцы. Все получилось! Биорегенераторы целы, медотсек не пострадал, осталось только выяснить перспективы Снегирёвой. Он вызвал в эфире помощника и велел ему доставить в медотсек Яковлеву с Соколянской, но оказалось, что согласно составленному Порфирьевым плану операции обеих студенток заранее обеспечили противогазами и уже ведут сюда под вооруженной охраной. Брилёв подумал, что вряд ли студентки сумеют оказать Снегирёвой внятную помощь. Но можно заставить Зарему сделать это. Толстуха труслива и под страхом мучительной казни не рискнет навредить Снегирёвой. Особенно если показать ей отстреленную руку предателя! По идее, Зарема еще жива.
Полковник повернул голову к нужному изображению, и в этот момент глаза полковника различили расплывчатый силуэт Варяга. Порфирьев обнаружился в стационаре, но не возле двери, ведущей в кабинет Снегирёвой, а возле кровати кого-то из больных террористок. Сама кровать была пуста, лежавшая на ней женщина под действием хлорпикрина, рвущего в куски слизистые оболочки, извивалась так, что выпала из нее на пол. Среди устроивших мятеж старых стерв жирных свиней было полно, но не узнать в корчащейся у ног Порфирьева туше Зарему было сложно. Подошедший к медсестре Варяг сделал какое-то движение, резко поднимая автомат стволом вверх, и Брилёв понял, что амбал замахивается для удара.
– Варяг, стой! – торопливо выкрикнул в эфир полковник. – Она может пригодиться!
Порфирьев резким ударом вбил стальной приклад спецназовского автомата в горло Зареме, ее жирная туша вздрогнула, сотрясаясь жировыми складками, и замерла. В эфире раздалось полное ледяного безразличия рычание Варяга:
– Не пригодилась.
Амбал направился в сторону кабинета Снегирёвой, и его силуэт расплылся, теряя очертания. Варяг добрался до двери, присел на колено сбоку от дверного проема и дал короткую очередь в замок снизу-вверх, чтобы гарантированно не задеть Снегирёву. Разобравшись с замком, амбал уперся ручищей в самый край дверной створы, чтобы минимально попадать под огонь, и принялся давить на дверь. Брилёв перевел взгляд на изображение из кабинета Снегирёвой. Эту дверь она изнутри подперла диваном, и диван сейчас медленно отодвигался назад. Блондинка так и лежала под столом, блокирующим противоположную дверь, и не сразу поняла, что происходит. Вряд ли она была в состоянии что-либо осмысленно услышать или увидеть, скорее, просто заметила шевеление дивана. Дверная щель расширилась уже сантиметров на двадцать, когда окровавленная рука с пистолетом слабо шевельнулась и направила оружие в сторону двери. Пистолет выстрелил, посылая пулю в стену с промахом на метр-полтора, и Порфирьев толкнул дверь сильнее. Снегирёва выстрелила еще раз, и Варяг толкнул диван вновь. На прицеливание ее сил явно не хватало, вряд ли блондинка находилась в незамутненном сознании, но отчаянная жажда не сдаваться врагам заставляла ее продолжать стрельбу. Брилёв мысленно хмыкнул. Кукловоды из ГРУ однозначно достигли немалых высот на своем поприще. Даже жаль, что все они сгорели в ядерном огне. Он бы не отказался от одного такого. Можно было бы вышколить несколько десятков преданных специалистов, тем более что у него в Центре три сотни напрочь бесполезных детей.
