– И в мыслях не было! – замахал руками я. – Что вы! Она же совсем дите еще. Просто ее Маринка с собой привезла как переводчицу, а сама куда-то смылась. Ну не бросать же девчонку одну? Да еще этот дядюшка Эверт…
– Дядюшка? – удивленно вскинул брови Старик.
– Макс сказал, что так они его называли в детстве, – пояснил я. – Точнее – этот Эверт велел им так себя называть.
– Правда? – Старик усмехнулся. – Велел? Всего-то помощник камердинера, а сколько амбиций. Причем неподкрепленных ничем. Н-да. А что до Татьяны – теперь ситуация мне предельно ясна. Хотя где-то я бы тебя понял, как мужчина, нам нужны приключения, главное не забывать о том, что они должны своевременно заканчиваться. Все, иди и найди этих двух балбесов. Густав, задержись на секунду.
Я вышел из комнаты и вытер пот, выступивший на лбу, а после засунул руку под пиджак. Рубашка промокла насквозь, я словно под дождем прогулялся.
Не дожидаясь порученца Старика, я направился туда, где веселился народ. Вот тоже поручение, где мне их там искать?
В зале за время моего отсутствия ничего не изменилось – народ общался и танцевал, музыка играла, официанты с подносами грациозно изгибались, чтобы кого ненароком не задеть. Было шумно и весело.
Сначала я отыскал Валяева, за одним из столов он выпивал в компании трех личностей совершенно маргинального вида, даже старомодные фраки не могли облагородить лица его собутыльников.
– И тогда бритвой ему по глазам! – орал один из них, невероятно волосатый верзила, махая куриной ножкой, зажатой в огромной лапище. – Так и брызнуло в разные стороны!!!
Одежда при каждом его движении потрескивала, возникало ощущение, что вот-вот и она разъедется по швам.
– Что ты врешь! – возражал ему другой, не менее дюжий собеседник. – Не знаешь, так и не говори. Его вздернули в Лондиниуме, как это и водится в таких случаях.
– И не бритвой, и не вздернули, – третий выпил виски и укоризненно покачал головой. – Он был испанец, как его могли в Англии повесить? Войны-то у них не было тогда. Сам он помер, сам. А перед смертью всех надул, и вас в том числе. Всё на том острове перерыли и ничего не нашли.
Валяев выпивал, иронично поглядывая на троицу, и время от времени вставлял слово-другое в разговор.
– Кит, – подошел я к нему. – Тебя на ковер Старик вызывает.
– Вот и стало ясно, по ком звонит колокол, – вздохнул он. – Как у него настроение?
– Добр, – подумав, ответил я. – Справедлив. По крайней мере по отношению ко мне.
– Ну, это-то понятно, – Валяев налил еще рюмку, выпил ее и пригладил волосы. – Ладно, пойду.
– Надо Макса еще найти, – остановил я его. – Он вас обоих зовет.
– Да вон он, – Валяев ткнул пальцем в танцующие пары. – С Мишель отплясывает.
И точно – вечно сосредоточенный и подтянутый Зимин именно что отплясывал с невысокой брюнеткой, выглядящей невероятно пикантно, она словно сошла с киноафиш американских фильмов двадцатых годов прошлого века. Стрижка «каре», пикантная родинка на верхней губе. Очень симпатичная барышня. С такой бы и я станцевал.
Невероятно кстати оркестр закончил мелодию, и пары остановились.
Валяев шустро рванул в сторону Зимина, который и не подумал отпускать партнершу. Я последовал за ним.
– Пора, – услышал я, приблизившись к ним. – Мишель, милая, прости, но я забираю твоего кавалера.
– Ну-у-у! – надула ярко накрашенные губы девушка. – Так нечестно.
Она говорила по-русски достаточно чисто, но акцент все равно чувствовался.
– Зато я дам тебе другого, на замену, – Валяев ухватил меня за рукав пиджака. – Смотри, какой красавец!
– Не сказала бы, – критически осмотрела меня Мишель. – Сравнение не в его пользу.
– Чем богаты, тем и рады, – нахмурился Валяев. – Не нравится – не надо. Да, Киф?
Вообще-то она была права, Зимин в плане «мужчинистости» меня делает одной левой, но все равно было немного обидно. Кстати – не такая уж она вблизи и хорошенькая. И танцевать я не особо стремлюсь. Годы мои не те.
– Абсолютно, – согласился я с ним. – Да, тут где-то еще парнишка такой патлатый бродит, как его… Густав. Он вас к Старику и должен отвести.
Мишель после этих слов задумчиво посмотрела на меня, после наморщила лобик, будто что-то вспоминая, потом перевела взгляд вниз, на мою руку.
– Разве что один танец, – тоном, который подразумевал, что я у нее этот танец просил, просил и выпросил, сказала она мне.
Оркестр заиграл что-то, более всего напоминавшее «польку», которую в давнем счастливом и безоблачном прошлом я танцевал в детском саду.
– Такому не обучен, – отказался я гордо. – Вот будет мазурка там, или кадриль – тогда пожалуйста.
Барышня она, конечно, видная, но у меня тоже самолюбие есть. Я лучше с Танюшей.
– Нет и нет, – передернула плечиками Мишель и гордо удалилась.
– Густав, – Зимин посмотрел на Валяева. – Кто-то новенький, я такого не помню. Киф, давай, ищи этого самого Густава, Старик ждать не любит.
Я повертел головой, посмотрел налево, посмотрел направо и увидел искомое. На том самом месте увидел, где оставил Танюшу. Она и сейчас там была и с неудовольствием смотрела на Густава, который что-то говорил Вильгельму, на которого нашу малышку-переводчицу оставили.
Густав закончил свои речи, Вильгельм кинул взгляд в направлении оркестра и того, что за ним скрывается, облобызал Танюше ручку, приложил руку к сердцу и направился к выходу из зала.
Интересное кино выходит. А если бы я пошутил и сказал, что это безобидное создание отныне заняло золотое место в моем сердце, то что случилось бы? И как тогда расценивать обещание Старика о том, что ничего страшного с ней больше не случится?
Или с ней действительно ничего страшного бы не случилось, а только произошло красивое и прекрасное, со свечами и луной? Вильгельм этот был как раз таким, каким и должен быть прекрасный принц – златокудрый, широкоплечий и голубоглазый. И способный выдавить из сердца любой женщины типа вроде меня. А уж если речь идет о наивной и романтичной девушке…
В общем – не знаю, к добру ли, к худу, но Танюша осталась одна, пригорюнилась и покорно приняла из рук Густава тарелку с очередным куском торта. Оно и понятно – что еще может скрасить утрату? Сладкое, и чтобы бисквита с кремом побольше. Это для нас бутылка верный друг, для них же торт одновременно и утешитель, и собеседник, и немой укор.
– Вон он, – ткнул я пальцем в направлении нашей переводчицы. – Волосатик.
– Пошли, – Зимин вынул из руки Валяева очередной бокал с коньяком, который тот уже умудрился зацепить у проходящего мимо нас официанта, и сунул его мне. – Киф, ты давай не теряйся тут, в смысле – стой на одном месте, вон там, около Танюши. Кто знает, как оно дальше повернется.
