Хотя, может, и не на автомате – явно нелюбимые ей вишни, которые входили в состав этого кулинарного чуда, она не забывала отодвигать на край тарелки даже сейчас. Впрочем, за «не люблю», «не буду», «не хочу» и «эта сумочка не подходит к этим туфлям» у женщин, как правило, отвечает отдельный, автономный отдел мозга, который не задействуется в иных областях жизни.
А еще я понял, что то ли не помню, то ли вовсе не знаю ее фамилии. Марина, скорее всего, ее называла, но я как-то не зафиксировал это в памяти.
– Валериан Валентинович, – откуда-то из толпы на нас набежала собственно Вежлева, сияя белоснежной улыбкой и поправляя локон, упавший на лоб. – Добрый вечер!
– Скорее – ночь, – поправил ее Старик. – Я тут только что прочитал небольшую нотацию одному господину, не хотелось бы повторно излагать одно и то же. У вас, как и у него, есть некое слабое место – ошибки в определениях. А это неминуемо ведет к тому, что делаются неверные выводы, которые после доводятся до сведения руководства. Бесспорно, каждый имеет право на промах, какие-то из них можно понять, какие-то даже простить. Какие-то – но не все. Но об этом позже, у нас с вами на эту тему будет отдельная беседа. Идите, отдыхайте, общайтесь с гостями, нынче здесь собралось интереснейшее общество. Да, непременно выпейте красного вина, у моего брата Отто отличные погреба, скажу я вам! И он сегодня растворил их двери настежь для всех.
Было видно, что Марина напряглась, но лицо ее по-прежнему было улыбчиво и безмятежно.
– Как скажете, – прощебетала она и покинула нас.
Старик проводил ее взглядом и снова повернулся ко мне.
– Накосячила? – спросил я у него и внутренне содрогнулся.
Какой черт меня за язык дернул? Мне-то что до этого?
– Прости? – переспросил у меня Старик. – Я не очень понимаю смысл того слова, что ты сейчас произнес.
– Извините, – совсем уже смутился я. – Имеется в виду – что-то Марина сделала не так? Где-то ошиблась?
– Никогда не извиняйся за то, в чем ты не виноват, – произнес Старик, взял лопатку, вынул из рук Танюши опустевшую тарелку, на которой осталась только горстка вишен, изгвазданных кремом, плюхнул на нее еще один кусок торта и протянул ее девушке. – На здоровье. Так вот – не твоя вина, что я в достаточной мере не владею современным молодежным сленгом.
– Спасибо, – Танюша обреченно посмотрела на торт. – Пропадай моя талия.
– Глупости, – Старик негромко рассмеялся. – От вкусного не толстеют, я это наверняка знаю. Да-да, именно так, я никогда не обманываю людей, а особенно таких симпатичных девушек, как вы. Да и не получится у меня это сделать в данный момент, вы же не только красивы, но и умны, а значит, непременно распознаете ложь сразу. Посмотрите мне в глаза и скажите – вру я вам в данный момент или нет?
Старик встал напротив Танюши и произнес:
– Ну же.
Девушка покорно уставилась в его глаза.
– Вру я вам? – мягко переспросил он у нее.
– Нет, – как-то расслабленно сказала Танюша. – Конечно, нет.
– Ну вот, – Старик провел рукой по ее щеке. – Наслаждайтесь своим тортом, выпейте шампанского, потанцуйте. Все ваши волнения позади, милая Татьяна, переживать повода более нет, ничего страшного с вами здесь не случится. Да и после того, как вы покинете этот гостеприимный дом, тоже. Вы моя гостья, и все ваши напасти отныне моя головная боль.
Он повертел головой, высмотрел кого-то, поднял руку и помахал ей, при этом огромный бриллиант в перстне, который украшал его указательный палец, блеснул нестерпимо ярко.
Секундой позже к нам буквально подбежал юноша, который преданно глянул на Старика, а после склонил перед ним голову.
– Это Вильгельм, – благожелательно потрепал его по волосам Старик. – Внук одного моего старинного приятеля. Славный мальчуган, честный и открытый, да и отец его был таким же. Киф, друг мой, ответь-ка мне вот на какой вопрос – кем тебе приходится прелестная Татьяна? Она твоя спутница, и ответственность за нее лежит на твоих плечах?
Я глянул на девушку, которая, услышав эту фразу, с интересом посмотрела на меня.
– Не то, чтобы… – подобная постановка вопроса меня несколько смутила. – Но скорее да, чем нет. А что остается делать? Молодая девчонка, в чужом городе…
– Вопрос был задан простой, – мерно сказал Старик. – Ты принял на себя ответственность за нее или нет?
– Да, принял, – мне стало ясно, что надо ответить односложно, другого варианта у меня нет.
– Иного ответа и не ждал, – одобрительно кивнул глава «Радеона». – Это достойное решение, которое, если ты заметил, я с тобой разделил. Но мы не можем, увы, все время провести подле нее, как бы нам этого не хотелось. Мы мужчины, у нас есть другие дела, потому я позвал сюда Вильгельма и отрекомендовал тебе его. Именно ему я хочу препоручить заботу об этой девице до твоего возвращения, и смею тебя заверить, что с ним она будет в полной безопасности. Вильгельм скорее сам умрет, чем позволит хоть кому-то косо на нее взглянуть, порукой тому мое слово. Ты веришь мне, Киф?
– Разумеется, – без запинки ответил я Старику. Во-первых, малейшее промедление могло бы быть не пойми как истолковано, во-вторых – я на самом деле ему верил. Точнее, никому в этом зале не верил так, как ему. А может, и не только в этом зале.
– Ну и хорошо, – Старик снова обратился к Танюше. – Моя прелестная леди, мы ненадолго удалимся, а с вами останется вот этот славный юноша. На этот вечер он ваш паж, можете располагать им так, как вам заблагорассудится. Гоняйте его за шампанским, заставляйте петь вам баллады, и даже, если захотите, можете хорошенько его поколотить. Вдруг что-то придется не по нраву? Вам позволено все.
Вильгельм пригладил светлые волосы, задорно блеснул голубыми глазами, одернул пиджак, безукоризненно сидящий на его стройной фигуре, и склонился перед Танюшей в поклоне.
– Колотить-то зачем? – смутилась та, с интересом глядя на свое неожиданное симпатичное приобретение.
Ну все, моя карта бита. И слава богу, тем более что у меня даже мыслей на этот счет никаких и не было. Я не ангел, но и не пожиратель детей.
– Вот все и устроилось, – потер руки Старик. – У них свои разговоры и дела, а мы с тобой пойдем туда, где не так много шума. О делах надо говорить в тишине. Да-да, Киф, все будут веселиться, а нас ждет серьезный разговор. Если быть более точным, то мне бы хотелось услышать твое мнение по кое-каким вопросам.
– Мое? – я снова опешил. – Да от меня-то чего путного ждать можно? Я журналист, а не коммерсант и не гейм-дизайнер.
– Взгляд со стороны, – пояснил Старик. – Твое положение в «Радеоне» сейчас уникально. Ты одновременно и в системе, и вне ее, а потому можешь здраво судить, без оглядки на возможные последствия.
Он поманил меня пальцем и двинулся в сторону оркестра, который в данный момент вовсю наяривал что-то развеселое. Танцующие пары и просто разговаривающие друг с другом гости расступались перед ним, как некогда волны моря расходились в стороны перед Моисеем.
