С этой мысли я перескочил на другую. Однако – надо на кладбище идти. Обещал. Да и с бароном следует повидаться, не дело таких друзей забывать. Ты его сегодня забыл, а завтра жди сюрприза, и не обязательно приятного.
Значит, надо из игры выходить и маленько передохнуть, причем – с пользой. А именно – звякнуть Валяеву, а еще лучше – Зимину, узнать, что там, в «Радеоне», происходит, и нельзя ли ему показать мой план мероприятия. Ну ладно – наш план.
А чего тянуть?
Осталось только дождаться, когда Назир отомрет.
Глава четырнадцатая
о том, что праздник – он везде праздник
Если честно, я был уверен, что Зимин трубку не возьмет, поскольку он, как обычно, занят, и ему не до меня. Ну и тогда мне все-таки придется перезванивать Валяеву.
Я даже кусок от бутерброда откусил, пока коммуникатор набирал его номер.
А Зимин возьми и ответь почти сразу, после второго гудка.
– Да, – раздался в трубке его голос. – Слушаю.
– А-а-а-а, – я спешно пережевывал огромный ломоть ветчины и хлеба. – Умг, эг…
– Киф, это точно ты?
– Уа, – мне было неловко, хоть недожеванное в ладонь плюй.
– Ты пьяненький, что ли? – Зимин нынче был очень доброжелателен, в другой раз он за такие «умг-уа» уже разорался бы.
– Нет, – хрипло ответил я, таки мощным движением протолкнув еду в пищевод. – Уфффф!
– Стесняюсь спросить – ты там что делаешь такое? – заинтересовался Зимин. – Просто у меня ассоциации тут возникли некоторые… Хотелось бы убедиться в том, что я не прав.
– Бутерброд кушаю, – признался я.
– Ну это хорошее дело, – одобрил мой собеседник. – А мне тогда зачем звонишь, если питаешься? Поел бы и уже тогда… Или случайно набрал?
– Умышленно, – сказал я и сообразил, что сморозил глупость.
– Совсем не понял, – опечалился Зимин. – Ты позвонил мне, чтобы сказать, что бутерброд кушаешь? Или ты позвонил мне, чтобы таким образом развеселить меня?
– Да нет, – я даже топнул ногой по полу. – Я позвонил с конкретной целью. Даже двумя. Первое – узнать, все ли нормально в нашем королевстве? Ну в свете ночных событий.
– Все хорошо, – успокоил меня Зимин. – Все живы, никого не уволили, по крайней мере, пока. Тебе-то точно беспокоиться не о чем. Что еще?
– План, – гордо сказал я.
– Какой-то ты сегодня не такой, – озабоченно сказал «радеоновец». – Где привычная четкость формулировок? Вот сейчас ты о чем конкретно говоришь – о легких наркотиках, о том, что ты надумал устроить переворот в Сомали или о чем-то другом?
– Может, зайду и все объясню? – предложил я. – Так проще будет.
– Зайди, – разрешил Зимин. – С тобой визуально общаться легче, в этом случае хоть по жестам и мимике понять можно, что ты имеешь в виду.
Не могу сказать, что мне вот прямо очень хотелось тащиться на двадцать восьмой этаж, но без этого никак. Во-первых, надо было утвердить план майских мероприятий. Во-вторых – выбить премию и должность Ксюше. Хотя по последнему пункту у меня были сомнения. Нет, пробить-то я ее пробью, но нужно ли это? И речь не о том, что будут усилены позиции Вики, не той величины у нас коллектив и не той степени соподчинения.
Просто Ксюша пришла к нам последней. И это очень, очень все усложняет.
Люди могут не понять такое решение. Не понять и не принять. Да что «могут». Так и будет.
Например – Стройников. Он пришел одним из первых, у него, в отличие от того же Самошникова, есть карьерные устремления, и, если начистоту, работает он хорошо. Он сумел подняться из «низовки», куда я его в свое время загнал, и его голос в общем хоре выделяется. То есть если кому и отдавать эту должность, так это ему.
Есть Мариэтта, которая после назначения Ксюши может и в петлю полезть, с ее-то наполеоновскими планами и непомерными амбициями. И, ради правды, тут еще и зуб на Вику образуется, причем ого-го какой. И на, собственно, Ксюшу. Раньше-то наша дохлятинка была сподвижницей.
Плюс добавим сюда шуточки одной длинноногой гражданки о близости еще кое-кого к руководящему телу и распевание песен с текстом вроде: «Танго втроем, разве это возможно?», и получим крайне неприятную вещь под названием «расслоение коллектива». Причем, заметим, и длинноногая гражданка достойна повышения, хотя бы и номинального. Она хоть и с шилом в заднице, а дело знает.
В общем, ничто так не дробит хорошо спаянный коллектив, как неразумные кадровые перестановки и неравномерные увеличения зарплаты.
Нет, по идее, я вообще никому ничего не должен объяснять. И голову забивать себе мыслями вроде: «а что скажут люди?» тоже. Я решил, согласовал, пробил, и кому какое дело, что у меня на уме? Руководитель всегда должен исходить только из двух интересов – из интересов компании и своих собственных.
Но я плохой руководитель. Не хочу, чтобы люди на работу к нам ходили только потому, что у нас платят хорошо. Мне нужно, чтобы им в редакцию с утра идти хотелось и работалось комфортно. Ну или чтобы работа хотя бы не вызывала рвотного рефлекса.
Потому – пробить-то я должность пробью, но вот афишировать это не стану. Пусть она отлежится, до поры до времени.
Премию же Ксюша получит в обязательном порядке, тут без вариантов, потому как поработала она на славу. И возражений ни у кого здесь быть не может. А если возникнут, то этот человек получит по голове, причем ксюшкиным переплетенным талмудом.
Здание было на редкость пустынно. Вроде бы и времени не так много, а в холле кроме девочек на ресепшен и охраны при входе никого не было. Тишина и покой. Чудно, тут обычно всегда кто-нибудь крутится – сотрудники, работники доставок, курьеры, люди в комбинезонах и с пустыми многолитровыми бутылями из-под кулерной воды. А сегодня – никого.
Чудно.
Размышляя об этом, я зашел в лифт, нажал кнопку с номером «28», и лифт начал свое движение вверх, правда, ненадолго. На пятом этаже он остановился, двери с приятным бряканьем открылись, и в кабину вошла никто иная, как рыжеволосая Дарья, о которой я вроде как и забыл думать.
– Да ладно! – вырвалось у меня. – Так не бывает.
Я имел в виду то, что день, по сути, задался. Кривого Гарри я нашел, квест на Западе закрыл, даже вон к обычно недоступному днем Зимину направляюсь. И – на тебе.
– Вот и встретились, – Дарья улыбнулась мне и нажала кнопку с цифрой «16». – Ты рад?
– Всегда приятно встретить хорошего человека, – сообщил ей я, прислушиваясь к себе.
Черт, ну что не так с этой девушкой? Почему она так притягивает меня, прямо как магнит? Ведь я про нее на самом деле почти забыл, но стоило только ей войти в лифт, стоило только мне ощутить терпко-степной запах ее духов – и все. Опять в висках шумит и дышать нечем, вон носом засопел, как паровоз. И еще кое-какие вторичные признаки проявились, личного характера.
