Нервировало. И наряды, которые мне присылали. И невозможность распоряжаться своим временем. И даже невозможность свободно уйти. Все эти появившиеся ограничения и отсутствие выбора меня невероятно злили. Однако будто делали меня живой. Гораздо живее, чем в том — моем мире.
Я снова могла полагаться только на себя, и отчего-то это радовало.
Гердар явился за мной точно по часам. Минута в минуту раздался стук в дверь, но я уже с полчаса как была готова. Стояла перед зеркалом, рассматривая мыски стеклянных туфель, что выглядывали из-под пышной юбки.
Если честно, последние полчаса я пыталась раздолбать стеклянную обувку. Мне было любопытно, разобьются они или нет, и мое любопытство получило ответ. Ничего! Абсолютно ничего не произошло с этими стекляшками, а я так надеялась…
Слишком высокий каблук. Настолько высокий, что я с трудом себе представляла, как продержусь на них весь вечер. Разве что разуюсь и буду босиком.
Тяжелое платье не давало идти быстрее. Голубая ткань была наложена слоями, а позади меня еще и тянулся шлейф. Такой, что наступи на него кто-нибудь, и я тут же окажусь на полу. Кажется, кто-то сильно переживал, чтобы у меня не имелось ни шанса на побег, но кое с чем я все-таки поспорить не могла.
Выглядела я просто роскошно.
— Мисс Сандра Алдийская, — стукнул по подставке церемониймейстер, и я начала длительный спуск по одной из лестниц, молясь всем богам, чтобы не запнуться о ткань и не свернуть себе шею.
Кажется, спускалась целую вечность. Даже неловко покраснела, чувствуя, что значительно задерживаю мероприятие, но едва достигла последней ступеньки, с облегчением выдохнув, как по залу прокатилось следующее объявление:
— Себастьян, Герцог де Зентье, и его дочь — леди Ангилия.
Я успела отойти всего лишь на несколько шагов, прежде чем они появились на лестнице. Девочка представляла собой маленькую принцессу — в светло-розовом платье она была похожа на воздушную зефирку. А ее отец казался самим величием. Собранный, невозмутимый, горделивый и неприступный. В его синих глазах скрывалась целая буря. Метель, что так или иначе коснулась каждого, кто находился в этой зале.
— Объявляю ежегодный Бал цветов открытым, — произнес Себастьян нарочито медленно. — Музыку.
О нет!
Танцевать в этих пыточных туфлях я совершенно точно не собиралась. Хотела было найти для себя компанию у Ангилии, но девчушку лихо увел в танец молодой человек ростом чуть выше нее. Пришлось искать для себя укрытие у стены, но пробивалась я к ней с боем.
Меня так и норовили утащить под звуки мелодии, что отчасти была похожа на вальс. Народу здесь толпилось — мама не горюй! И дети, и молодежь, и взрослые. Даже престарелые леди и лорды, и почти у каждой пары к нарядам в районе груди были приколоты разноцветные бутоны.
— Потанцуем? — материализовался передо мной герцог, удерживая в руках голубую розу, лепестки которой на краях были окрашены в синий.
Точно такая же роза была прикреплена и к его камзолу.
— Боюсь, что я могу оттоптать вам все ноги в этих туфлях… — попыталась я технично съехать, но герцог отступать был не намерен.
— Думаю, я это переживу.
Ноги я ему не оттоптала, а жаль. Себастьян вел меня в танце так, будто был рожден именно для этого. В его руках я порхала как бабочка. Мне не нужно было делать ничего: ни думать, ни говорить, ни действовать. Только ступать вслед за ним шаг за шагом, отдаваясь его объятиям и музыке.
Перед глазами так и мелькали краски. Разноцветные платья, тысячи свечей, что были вставлены во всевозможные канделябры. Цветочные гирлянды украшали каждый закуток. Розовые и фиолетовые цветы занимали собой лестницы. Голубые и белые — стены, а красные и желтые свисали с потолка.
Яркий цветочный аромат разливался в воздухе. От него кружилась голова. А быть может, и от танца, что заставлял меня потерять связь с реальностью. В этом фейерверке красок единственным неизменчивым явлением оставались лишь синие глаза. Они затягивали, завораживали, приковывали к себе, но поддаваться этим чарам я не видела смысла.
Я находилась здесь не для этого.
— Простите, я хочу на воздух. С вашего позволения, — присела я в корявом подобии на реверанс, слегка покачнувшись.
Желание уйти подальше стало почти нестерпимым. Слишком шумно для меня, слишком жарко, слишком сказочно. Все слишком. Даже этот внимательный взгляд, что будто пронизывал насквозь и совсем не отталкивал.
Щеки горели, пылали от смущения, что налетело ураганом. Частое дыхание никак не удавалось успокоить. Пульс сошел с ума, выплясывая джигу, а пальцы слегка подрагивали — их пришлось срочно сжать в кулаки и спрятать за спину. В голове билась единственная мысль — сбежать.
— Конечно. Я вас провожу, — кивнул мужчина, подавая мне руку.
— А разве вам не нужно оставаться с гостями?
— Им и без меня здесь хорошо. Пойдемте?
На улицу выходили через центральные двери. На крыльце я позволила себе остановиться, чтобы вдохнуть такой желанный прохладный воздух. Он наполнил легкие, остудил буйную головушку, позволяя взять себя в руки.
Мне на плечи опустился синий камзол герцога.
— В саду в это время прохладно, — объяснил свои действия мужчина. — Как поживает ваш жених?
Я чуть не спросила: «Какой?» — но вовремя одернула себя, захлопнув уже открывшийся рот. Прежде чем ответить, улыбнулась и спустилась на несколько ступеней вниз, делая вид, что осматриваюсь. Этого времени мне хватило, чтобы вернуть себе самообладание.
— Наверное, с ним все хорошо. Было бы хорошо, если бы он у меня был, но вам ведь и так это известно? — обернулась я к мужчине, склонив голову к плечу.
— Мне было любопытно, когда вы сдадитесь. Вы, Сандра, совершенно не умеете врать. На мой взгляд, для наемного работника это плюс.
А на мой взгляд, в моем деле это жирный минус!
— И? Что же меня выдало? — наблюдала я за тем, как Себастьян спускается по ступенькам.
— Ваши эмоции. У вас очень живая мимика.
Мы проговорили какое-то время. Бесцельно гуляли по ночному парку и беседовали ни о чем. В основном говорил именно герцог — рассказывал о том, какие растения здесь можно встретить и по каким тропинкам после заката лучше не ходить.
Хорошо, что я узнала об этом именно сейчас. Быть съеденной плотоядными цветочками, которые, оказывается, здесь росли, мне не хотелось совершенно.
— Сегодня днем вы говорили о некоем долге. Признаться, ни о каком долге я не знала. Хотелось бы подробностей, — перевела я разговор на интересующую меня тему.
И вот знала же, что это плохо — брать себе чужое имя, но как-то не рассчитывала, что окажусь кому-то должна. Я вообще не привыкла быть кому-то должна. Отец всегда говорил, что долги — это хомут на шею.
