— Я могу показать вам расписку. Ваш папенька, когда был в наших краях, взял у меня в долг крупную сумму, а после этого пропал, не утруждая себя выплатами. Мне бы не хотелось, чтобы этот долг лег на ваши хрупкие плечи… — произнес он многозначительно.
— Долг, о котором я не знала и который вы не торопились взыскивать до моего появления, — поправила я. — И для этого я должна работать на вас? Подругой вашей дочери.
— Совершенно верно.
— Ваша Милость, а вам никогда не говорили, что вы бессовестный?
— Вы тоже об этом слышали? — усмехнулся Себастьян, останавливая меня на дорожке.
— Знаете, а все-таки зря вы так, — повернулась я к мужчине лицом, отдавая ему его камзол. — Настоящая дружба не покупается.
— А любовь? — спросил герцог, склоняясь ниже, нависая надо мной.
Он явно намеревался меня поцеловать, нарушая мое личное пространство. Не только отсутствие совести, но еще и неслыханная наглость. Мужчина вел себя вызывающе дерзко.
— А любовь тем более, — ловко увернулась я и прошла чуть дальше, вспоминая своего алчного супруга. — Если за чувства приходится платить, то такие чувства не стоят ни гроша. Как только ваши деньги иссякнут, вы останетесь один.
— Мои деньги никогда не иссякнут, — проговорил Себастьян с уверенностью.
— Тогда мне жаль вас вдвойне. Ваш мир никогда не будет настоящим. Как и мой.
Последнее я произнесла едва различимым шепотом. Да, говорила о себе, вспоминая розовый замок, в котором предпочитала жить до попадания в этот мир. Розовые же очки не давали мне видеть сути, и отчего-то именно в этом мире я прозрела. Парадокс: стоило остаться без копейки, без постоянного контроля со стороны Ромы, как ко мне вернулся разум.
Хорошо еще, что о еде и крыше над головой беспокоиться не приходилось, иначе бы этот урок был во много раз жестче.
— Мамочки, что это? — мигом сделала я несколько шагов назад и на всякий случай спряталась за спину герцога, потому что часть парка с очередным фонтаном мигала разноцветными огнями, будто на дискотеке.
— Вы никогда не видели поющих аухов? Вы действительно издалека.
— Я же говорила, — слегка выглянула я, с любопытством высматривая тех самых поющих аухов.
— Я помню.
— И? Что они делают? — наконец заметила я маленькие разноцветные снежные комки, что весело перескакивали с места на место.
Они завораживали. Кажется, состояли из множества светлых волосков. Отсюда я могла разглядеть большие разноцветные глаза. Именно они давали это сияние. Чем ближе подводил меня Себастьян, тем больше они становились. Не слишком маленькие, но на двух ладонях один такой аух уместился бы. Руки прямо-таки чесались от желания подойти и погладить их. Да хотя бы одного!
— Поют и танцуют. Говорят, они раньше служили феям, — ответил мужчина, выводя меня из-за собственной спины. Смотрел на меня как на малое дитя — любопытное и неразумное.
— Почему перестали? — неотрывно следила я за милыми существами.
— Потому что феи изменились, — вдруг процедил герцог зло, вынуждая меня посмотреть в его глаза.
В них расстилалась такая ненависть, что я на миг забыла, как дышать, а по спине прошелся холодок вполне обоснованного страха. В конце концов, я занимала тело одной из фей. Да только герцогу понадобилось всего мгновение, чтобы совладать со своими эмоциями. Мягко улыбнувшись, он спросил вполне благодушно:
— Хотите погладить их? — подвел он меня еще ближе, протягивая руку к одному пушистику. Лохмач тут же запрыгнул на чужую ладонь, глядя на герцога с обожанием. Часть обожания перепала и мне, стоило погладить лохматую голову.
— Они живут в этом парке? — спросила, наглаживая теперь уже двоих… троих… Нет, четверых пушистиков! Они обступали меня со всех сторон.
— Да. За его пределами их вылавливают и пленят. Только здесь они могут быть свободными.
— А зачем их пленят? — с трудом удерживалась я от смеха, потому что зверьки щекотали меня, перемещаясь по моим рукам, плечам и даже голове.
— Говорят, они дают вечную молодость своим владельцам, но это ложь. Смотрите, они зовут вас танцевать. Вы им понравились, — улыбался Себастьян, глядя на картину «дама в пушистиках».
— А как с ними танцевать?
— Они любят кружиться.
Я кружилась. Ну а как отказать этим малышам? Скинув туфли, танцевала босыми ногами прямо на траве и смеялась, наблюдая за этими комками счастья и беззаботности.
Пыталась кружиться осторожно, чтобы не дай бог никого не затоптать, но они и без меня хорошо справлялись. Скакали как оголтелые, повизгивали чего-то там, а самые любопытные катались на моем шлейфе, что кружился по земле вместе со мной.
Только герцог и не кружился. Стоял чуть в отдалении, опираясь о каменный фонтан, и наблюдал за нами с мягкой интригующей улыбкой, пока я вновь чувствовала себя ребенком — счастливым и беззаботным, как и эти пушистики.
— Ой! — поскользнулась я на траве, неожиданно поехав вперед.
Голова закружилась, перед глазами все замелькало, и я бы обязательно упала, если бы не влетела прямиком в объятия герцога. Себастьян буквально подхватил меня, не давая распластаться на траве.
— Натанцевались? — спросил он почему-то шепотом.
— Голова кружится, — честно призналась я так же тихо.
— И у меня.
Поцелуй лег на губы невесомой вуалью. Закрыв глаза, я полностью отдалась очарованию этой ночи. Где-то там продолжали танцевать поющие аухи, которые нисколечко не умели петь. Разноцветные огоньки занимали фонтан и деревья, напоминая о новогодних чудесах, о том самом волшебстве, которое мы все время ждем, даже будучи уже взрослыми.
Дышалось по-другому, а может, и не дышалось вовсе. В животе порхали тысячи бабочек, и не было сил разорвать этот поцелуй. Открыв глаза, я пропала в чужой синеве. В них завывала снежная вьюга, беспрепятственно кружила метель, но по телу расстилался необъятный жар, занимающий каждую клеточку.
Не было мыслей, да и думать не хотелось совершенно. Ровно до тех пор, пока мою руку не обожгло. Я даже подпрыгнула от неожиданности, едва не выругавшись вслух.
— Я сделал вам больно? — забеспокоился герцог.
— Нет… Нет, — повторила я тверже. — Простите, мне нужно идти.
— Куда вы? Я вас провожу.
— Я и сама могу добраться до спальни.
— Без меня вы навряд ли проберетесь через гостей.
Спорить и дальше я просто не могла. Кольцо обжигало все сильнее, а мой бедный палец немел, пронизываемый небольшими разрядами тока.
До замка добирались молча. Я бежала впереди планеты всей, а герцогу то и дело приходилось меня догонять. Уже на ступеньках он все же меня остановил.
— Сандра, мне кажется или вы чем-то напуганы? Может быть, я чем-то обидел вас? Если это так, прошу меня простить, — взял он меня за руку, а я порадовалась, что не за ту, которая уже заметно пульсировала.
