На этот раз Виктор Павлович был в мундире и взирал на меня с крайне официальным выражением сурового лица. Занял место моментально исчезнувшего квартального и молча уставился на меня тяжелым взглядом. За последнее время таких здесь в кабинете побывал добрый десяток. Половина сверлила рентгеном, вторая угрожала, и все изображали отсутствующие глубокие знания, утверждая, что им все известно. Жалко было в основном Катю, которую долго мурыжили в соседнем помещении. К нашему общему удовлетворению, она успокоилась и стойко придерживалась версий «ничего не знаю» и «ах, я так испугалась». Думаю, и без подсказки догадалась бы наивно хлопать ресницами и заливаться слезами. На самом деле она давно развлекалась и изображала страсти на публику, требуя допустить до своего парня и обещая позвонить адвокату.
Чем хорошо иметь талант – при желании можно общаться и не лицом к лицу. Конечно, не в глухих стенах. Но мы друг друга хорошо чувствовали, и можно было послать волну одобрения. Пока доводить до «я буду говорить только в присутствии юриста» не хотелось. В принципе, телефончик имелся, но попутно засветил бы связь с Артемовскими. А это на данном этапе лишнее. Кроме всего прочего, нет уверенности, что происшествие не имеет отношения к Вадиму. Не верится, иначе обязательно бы вызвали на разборку, однако чем черт не шутит. И тогда я отдаю себя в руки их человека, которому ничего не стоит вместо помощи устроить встречу с уркой с ножиком в обезьяннике. Сунут перо в печень ночью, и никакое ОБО не поможет.
Мне и так нечего предъявить было. Я жертва и страдаю от полицейского произвола безвинно. Пусть докажут иное.
– Итак, – произнес с отвращением Виктор Павлович, устав тянуть паузу. – Второй раз встречаемся при сомнительных обстоятельствах.
– Меня схватили над хладным телом с окровавленными руками или некто попытался застрелить именно меня? – требую гневно. – Чего вы добиваетесь?
– Например, объяснения случившегося.
– У меня отсутствует ответ. Единственное, что приходит в голову, есть некая связь с убийством сестры.
Он машинально кивнул с задумчивым видом. Не настолько я идиот, чтобы не сопоставить или поверить в случайность. И раз уж он здесь, неминуемо кто-то в прокуратуре пришел к схожему выводу. Не думал, что так быстро сопоставят происшествия. Кажется, полиция не лаптем щи хлебает, а это может стать опасным. Как бы не истек мой срок проживания в России. В пристальном пригляде со стороны государственных органов не нуждаюсь абсолютно. Странно, но про связи с Артемовскими не спрашивали. Неужели не знают? Тогда вскоре снова поволокут на допрос.
– Я ведь еще тогда сказал, что могли искать нечто.
Он посмотрел с профессиональным превосходством, как смотрит огромный породистый пес на лающую мелкую дворнягу. Подсовывать мотив следователю – нормальное явление со стороны замешанного в преступлении. И, судя по отрывочным образам в его башке, я себе же сделал хуже попыткой подтолкнуть. Он мной всерьез заинтересовался, и это плохо. Правда, ничего толком следователь не нарыл, и это хорошо. А что он мог, если я и сам в глубоком недоумении?
– Так что ты кинул в машину? – небрежно спросил он.
– А мы уже на «ты»?
– О, если дело в этом, – подчеркнуто иронично согласился следователь, – то что вы, господин Мироев, так удачно забросили в окно «Руссобалта»?
– Ничего, – ответил устало. – Могу повторить это в сто первый раз. Сто – высказал вашим предшественникам в погонах и без оных. Ни-че-го, – произнес раздельно. – Неприятно такое говорить, но я настолько растерялся, что даже не попытался отпрыгнуть в сторону. Натуральный ступор напал. Все-таки со мной такое впервые, и удовольствия это не доставило. Притом на улице торчали люди и должны были это видеть. А самая дубовая экспертиза показала бы, что конкретно рвануло: граната у одного из этих типов, упавшая под ноги, или бензобак от попавшей в него пули. Правда, я не стрелял, и это, опять же, должны были показать свидетели.
– Не граната. Безоболочечное взрывное устройство тротиловым эквивалентом больше половины килограмма без поражающих элементов. Вообще остатков нет. – В голосе прорвалось раздражение.
А в мыслях появился заряд от совершенно секретного реактивного огнемета, еще не поставленного на вооружение и проходящего испытания на полигоне. Теперь в происшествии будут замешаны еще и военные контрразведчики. Одно приятно, пришить мне таскание в кармане секретного снаряда вряд ли удастся. Меня сроду рядом не стояло с военными. А Катю надо обрадовать: не каждая приличная девушка обладает тактико-техническими свойствами гранатомета. Может собою гордиться.
– Можно хотя бы узнать, кто именно был в машине? Когда знаешь конкретную персону исполнителя, легче выйти на заказчика.
– К сожалению, тела так обгорели, что теперь неясен даже пол погибших.
Он бы не сказал, если бы и определили. Но мне невинные вопросики дают дополнительную пищу для размышлений. Увы, ничего не проясняется, и даже идей нет. Ну не валят терпилы своих мошенников без предупреждения. Им интереснее заполучить украденное. Ну Яну, допустим, в ходе разборки, перегнув палку. Я при чем?
– Бабушки-старушки, обиженные невниманием и взревновавшие к почтальону девушке Екатерине, – ядовито подсказал я. – По случаю разжившиеся краденым автомобилем и автоматическим оружием со спиленными номерами.
– Откуда ты знаешь? – быстро спросил Виктор Павлович.
– Детективы иногда читаю. Ну не поехали же палить посреди города на личном. Вы бы вместо невнятных наездов на мою пострадавшую персону лучше предложили охрану. Больше б доверия испытывал.
– Нам крайне не нравится сама ситуация, – в упор не заметив замечательное предложение, продолжил следователь, – твое нежелание сотрудничать со следствием и подозрительное поведение.
– В смысле, подозрительно, что я не валяюсь убитым?
– Существует вполне резонная версия, что и не хотели мочить, – сказал он серьезно. – С такого расстояния промахнуться сложно. А себя взорвать – тем более.
– Пугали? Но тогда должны были тем более объявиться и выкатить требования.
Тут я обратил внимание на фон его эмоций, почувствовал себя круглым идиотом и заткнулся. Именно это и имеется в виду под отказом сотрудничать. Они уверены – я точно знаю, кто и за что. А поскольку старательно изображаю неведенье, явно история плохо пахнет. И ничем не переубедить. Пристальное внимание полиции на ближайшее время обеспечено.
– Держать вас в дальнейшем здесь или под охраной оснований на данный момент не имеется. Вот если услышать нечто… – Он сделал паузу. – Нет? Тогда подпишите, – предложил он, опять переходя на «вы» и выкладывая на стол официального вида бланк из портфеля.
– Что это? – не трогая бумагу, поинтересовался я.
– Обязательство не отлучаться с места жительства, – я глянул на бумагу, вписан адрес Кати, – без разрешения органов дознания.
– Простите, чьего?
– Моего, – резко сказал фараон, растеряв всю обходительность. – Полковника Виктора Павловича Яшина, заместителя начальника отдела тяжких преступлений криминальной полиции города Москвы.
