– Мисс Пейн, чай или кофе? – Интересуется Лесли.
– Кофе, пожалуйста, со сливками и двумя кусочками тростникового сахара, – вежливо отвечаю, и она, кивая, удаляется на кухню.
Завтрак начинается в гробовом молчании, слышны только движения домработницы. Беру в руки вилку и кладу в рот кусочек бекона. На вкус резина, что я кривлюсь. Или это я резина? Всё равно!
– Ваш кофе, – Лесли возвращается и ставит чашечку рядом со мной.
– Спасибо.
– Мистер Холд, что-нибудь ещё нужно? – Обращается она к Нику.
– Ничего, – фыркает он, и я хочу улыбнуться, что не у меня одной настроение полное говно.
Лесли оставляет нас в этой мрачной тишине. Словно затишье перед бурей, и мне становится жутко. Но я, пересилив себя, не смотрю на Ника и пытаюсь съесть хотя бы половину. Неожиданно меня посещает ещё одна убийственная мысль – если там висит одежда для кого-то или чья-то, то и на мне чья-то. Значит, его бывшая была такой же комплекции, как и я. И, как вариант, он поэтому так добивался меня, чтобы забыть её? Становится гадко от этих рассуждений, и я откладываю вилку и беру в руки чашку, чтобы взбодрить своё уставшее тело и душу. Но Райли упоминал, что он не любил никого, тогда, может быть, он убил? Теперь сожалеет и так пытается воскресить девушку, представляя, что носит это всё она? С каждым посещаемым объяснением, мне становится дурно. Тошнота подкатывает к горлу, и я отставляю от себя чашку. Может, проще у него спросить? Но тогда я буду выглядеть ещё глупее, чем уже есть. Да ещё меня обвинят в том, что я сую нос не в своё дело. Никаких обещаний не было. Решаю оставить всё так, как есть. Впереди этот долбанный врач, и Ник уедет со спокойной душой. А я… чёрт, даже не знаю, как мне пережить этот провал в бездну.
Тридцатый шаг
– Если ты закончила, то мы можем ехать, – холодно говорит Ник и встаёт.
Только повторяю его действия и подхожу к лифту, озираясь в поиске шубы. Вчера я её бросила здесь, и где она теперь?
Ник, словно читая мои мысли, походит к стене и нажимает на скрытую дверцу, бесшумно отодвигая её. Он достаёт большой пакет, а затем свою замысловатую удлинённую накидку, вроде дублёнки натягивает на себя быстрым движением, и с плечиков снимает бежевое пальто. Незнакомое мне пальто.
– Я решил, что тебе будет неудобно, – спокойно поясняет он.
– Спасибо, но предпочту быть в собственной одежде, – фыркаю и подхожу к пакету, чтобы достать свою вещь.
– Мишель, повернись, и я одену на тебя это. На улице ты запаришься в шубе, и она не подходит по цветовой гамме к твоему наряду, – произносит он.
– С каких пор ты стал экспертом в оттенках? – Ядовито спрашивая, поднимаю с вызовом на него голову.
– Повернись, – цедит он. Он зол, снова злится, что его глаза горят и испепеляют меня. Но разве меня испугаешь? Нет, я уже не боюсь его сжатых губ и темноты глаз. Она становится привычной.
Всё же поворачиваюсь, и он грубо надевает на меня пальто. Я передёргиваю плечами и вытаскиваю волосы наверх.
– Заболеть хочешь? – Строго спрашивает он, а я хмурюсь, недопонимая: при чём тут это?
– У тебя волосы влажные, – поясняет он.
– Да, хочу заболеть, – с вызовом отвечаю я.
– Плевать, – шипит он себе под нос, достаёт из шкафа мой клатч и вкладывает мне в руку.
– А что, для куклы сумки не нашлось, чтобы подходила под её наряд? – Язвительно говорю. Да, дура, бешу его, потому что сама киплю от злости и обиды внутри.
– Куклы обычно молчат, – он закрывает шкаф и берёт в руки пакет, подходит к лифту.
Следую за ним, мне хочется ещё что-то ляпнуть, прямо очень хочется, что язык чешется. Но, смотря на него, едва держащегося из последних сил, я всё же прикусываю язык и поджимаю губы. Лифт приезжает, и мы входим в него, продолжая молчать. Готова сбежать от него, а потом вернуть чужую одежду с язвительной запиской. Мы выходим на подземной стоянке, где нас встречает Майкл, поочерёдно здороваясь с каждым.
– Всё проверил? – Спрашивает у него Ник.
– Да, мистер Холд. Я не знал, какую вы в итоге выберете, поэтому взял ключи от всех, – отвечает Майкл, пока мы идём мимо машин. Я даже не смотрю на окружающую меня красоту, а гипнотизирую серый пол.
Мужчины останавливаются, и я чуть не врезаюсь в спину Ника. Он задумчиво смотрит впереди себя, а затем поворачивается к Майклу.
– «Ламборгини», – бросает Ник, и Майкл передаёт ему ключи.
Ну да он же миллиардер, почему бы ему не иметь игрушки за четыре с половиной миллиона баксов. Пф, да ничего особенного. Но должна признаться – красавец. Чёрный корпус, низкая посадка и…и просто монстр, как и хозяин.
Ник передаёт мой пакет Майклу и подходит к машине, открывая пассажирскую дверь. Всё ещё недовольна, и не покажу ему, что меня тронул этот металлолом. Гордо шагаю и сажусь на пассажирское место, тут же закрывается дверь. Оглядываю салон, в котором приятно пахнёт кожей и ароматом самого Ника. Он свободно садится рядом и заводит мотор, который издаёт довольный рык.
– Ты о таких игрушках мечтал? – С сарказмом интересуюсь я.
– Таких игрушек только четыре в мире, одна из них в музее. И да, о таких. Пристегнись, не хочу быть виноватым в твоей халатности, – таким же тоном отвечает он. Передразниваю его губами, но натягиваю ремень и щёлкаю замком.
– Я всё видел, Мишель, – усмехается он, и мы выезжаем.
– Я на это и надеялась, – ехидничаю и отворачиваюсь к окну, насупившись, вообще, на всех в этом мире.
Ник включает музыку, мы выезжаем на улицу. Это какой-то парадокс: он говорит, что хочет наблюдать за всем тихо, а сейчас его машина привлекает внимание как автомобилистов, так и прохожих. Солгал? И чему я удивляюсь, он врёт мне на каждом шагу. Только зачем? Зачем ему весь этот спектакль?
Ник замечает, как я хмурюсь, и нарушает наш гордый поединок: кто кого перемолчит.
– Мишель, я бы хотел, чтобы ты открыла бардачок и достала оттуда шапку.
– Николас, я бы хотела, чтобы ты не указывал мне, что делать. Давай в тишине доедем до твоего долбанного врача, ты успокоишь свою мнимую заботу, и освободим друг друга от присутствия. Идёт? – Не поворачиваясь, отвечаю ему. Знаю, что веду себя отвратительно, но больше не понимаю, как мне быть. Не могу разобраться с реальностью и его словами. Потеряна и последнее, что мне сейчас нужно – дать волю своим инстинктам и позволить ему врать мне.
– Кстати, о враче, – я не позволяю ему даже слово вставить, – скольких баб ты туда сводил? Наверное, как только ты приводишь новенькую, то…
– Закрой рот, Мишель, – перебивает Ник меня обманчиво спокойным голосом, что мне становится жутко от него.
– Я просто… – растерянно поворачиваю к нему голову, но слова пропадают, потому что вижу – сейчас сорвётся с цепи. Он настолько быстро дышит, так сильно сжимает руль, и резко двигается по дороге, ощущаю себя реально самым глупым существом на планете. Я довела его до этого состояния из-за своих выводов. Но ведь он сам виноват! Надо было говорить мне правду!
