Он молчит.
— Я думала, ты взял деньги отца, и разочаровалась. Поэтому некрасиво себя повела. Приют животных — не считается. Ты не брал, ты… просто оказался рядом, когда был нужен. Я накосячила и готова расплатиться за это.
Последние слова произношу зря, он хмыкает и отпускает меня.
— Да я не о деньгах! Натурой, — неловко улыбаюсь, выдав первое, что приходит на ум. «Натурой!» — это ж надо! Он точно меня выгонит. — Извини за поведение в клубе и за вчерашнюю выходку. Что, кстати, ты сказал медсестре?
— Что ты ипохондрик. Такие иногда приходят за плацебо.
— Она думает, что я сумасшедшая. — Вспоминаю жалостливый взгляд.
— Нет, она тебе сочувствует. Тяжело жить, когда на чем-то зацикливаешься. Например, на здоровье.
Или на своем враче.
— Понятно.
— Ты больше не будешь вести себя как маленькая избалованная дурында?
— Никогда! Клянусь.
— Натурой, значит? — его голос звучит хрипло.
— Да, — киваю, вспыхивая. От волнения коленки едва ли не трясутся!
Он берет меня за подбородок, держит крепко, смотрит в глаза. Я подчиняюсь каждому его жесту.
— Ты понятия не имеешь, что я за человек. И вот так легко предлагаешь себя?
— Я тебе доверяю.
— Это я уже слышал. Ладно, пошли. — Он отпускает мое лицо, берет за руку и ведет к выходу.
— Что? А…
— Не здесь же, — говорит, бросая взгляд на операционную.
Глава 26
Мы выходим в коридор. Недовольные в очереди подскакивают с мест, но потом разочарованно возвращаются на лавку. Мы с Ильей идем к лестнице, спускаемся по ступенькам на первый этаж. Он спешит. У меня некоторый сумбур в голове, он ведет меня в подсобку трахаться?
Проводит сквозь толпу срочников, или кто все эти парни, — не понимаю. За время моего отсутствия, кажется, их стало еще больше. Они снова пялятся на меня, Илья крепко держит мою руку. Знаю, что не отпустит. Идет твердой уверенной походкой, перед ним все расступаются.
Наконец открывает одну дверь, заглядывает в кабинет, потом вторую.
— Супер! Заходи, — пропускает меня первой.
Я оказываюсь в полупустом кабинете, отмечаю кушетку, стол, пару стульев… Боже, в коридоре столько народу! Они могут что-то услышать, как так можно-то? Я на подобное точно не подписывалась.
— Илья, что ты делаешь?
— Садись, будешь платить натурой. За язык тебя никто не тянул.
Я медленно опускаюсь на стул, невольно бросаю взгляд на его живот и ниже.
В этот момент дверь в кабинет распахивается, и я едва не кричу от неожиданности! К нам заходит полная медсестра лет пятидесяти. Увидев нас, замирает, не понимая, что происходит.
— Илья Викторович, ты что здесь делаешь? — хмурится она.
— Девушка хочет кровь сдать. Сильно. Возьмешь, Анна Владимировна?
Медсестра смотрит на меня, и я киваю, не переставая при этом таращить глаза.
— Отчего же не взять, раз хочет. Анкету заполнила? — обращается уже ко мне.
— Пока нет, — качаю головой.
— Развлекайтесь, — говорит Илья. Подмигивает мне и выходит из кабинета, оставляя нас с Анной Владимировной вдвоем.
— А все эти парни за дверью… они кто? — спрашиваю я.
— Сегодня у нас в госпитале развернули станцию сдачи крови, — у медсестры добрый уютный голос. — Военная кафедра СФУ добровольно-принудительно сдает кровь. Хорошее дело. Обычно они осенью приходят, в этом году какой-то дурдом устроили. Ты… готова? Глаза круглые, испуганные.
— Первый раз просто. Я в порядке, где нужно подписать?
— Погоди подписывать. Ела вчера-сегодня молочку, сыры, орехи, фастфуд, жареное, жирное? — спрашивает она мимоходом.
— Эм-м. Нет. А что же я ела? Яблоко сегодня и пару ложек хлопьев всухомятку. Чтобы хруст был погромче.
— Только одно яблоко? На голодный желудок, что ли, приперлась? С ума сошла? Я не пущу тебя к сдаче.
— Нет, я хочу! Обещаю, что поем после. Возьмите меня, это очень важно! — Если она откажет, я разревусь!
Через десять минут после процедуры я курю на улице. Рука с сигаретой немного дрожит. Сижу на завалинке подальше от фургончика, в котором только что провела не лучшие тридцать минут своей жизни. Спиной к крыльцу, чтобы не видеть входящих и выходящих студентов. Голова кружится, меня бесит все на свете.
Место рядом кто-то занимает. Фигура мужская, большая. Бросаю взгляд на обувь и узнаю черные конверсы. Ветров, значит. Молча протягиваю открытую пачку и зажигалку, Илья так же молча берет сигарету и прикуривает. Взамен предлагает мне кружку.
— Что это?
— Чай. Пей.
Я делаю большой глоток, теплая жидкость прокатывается по пищеводу, это приятно. Обхватываю теплую кружку двумя ладонями.
— Вкусный. С чем он?
— С сахаром.
Курить вместе стало нашей традицией. Он говорил, что до нашего первого «свидания» много лет не портил легкие. Я плохо на него влияю. А он на меня как?
Медленно поворачиваюсь к нему.
— Как себя чувствуешь? — спрашивает.
— Удивительная легкость.
— Я тобой горжусь, Полина. — Он протягивает мне руку. — Друзья?
— Уверен, что хочешь со мной дружить? — пожимаю его ладонь. — Дружба подразумевает близкое частое общение.
— Куда уж ближе? — улыбается и обнимает меня одной рукой, притягивает к себе. — Дуреха ты моя.
Я кладу голову ему на плечо. Очень сильно хочется плакать. Разве может быть что-то больнее, чем любить без взаимности?
Глава 27
Часть II
Полтора-два месяца дружбы спустя
Илья
— Илья, Полинка, случайно, не с тобой? — слышу из динамика телефона взволнованный голос Олеси, подруги мажорки.
