– Какие это такие?
– Люди часто отбиваются от своих частей, да-да, даже у немцев. Возвращается с госпиталя, а часть уже отвели куда-нибудь, и солдат, написав рапорт, остается в новой части.
– Ты только одно не учел, – заметил я. – У немцев порядок. Они сделают запрос в твою бывшую часть, а там их ждет сюрприз в качестве демобилизованного солдата.
– Может, не пошлют? – растерянно ответил Олег.
– Ага, наградят еще вдобавок, – хмыкнул я. – Так, давай-ка переправим тебя к нашим, а там пусть Левитин решает. Заодно Валерку найдешь, он живой. Максим Юрьевич его разыскал, так что послужите там.
– А ты про партизан чего рассказывал? – вдруг вспомнил Олег.
– А чего? – не понял я.
– Так давай меня к ним тогда. Точно, буду связным. Когда надо, можно надевать фрицевскую форму и встречаться с тобой. Идеально.
Что говорить, я согласился. Только вот наши там вроде все еще наступают, партизаны наверняка сменили свои насиженные места обитания. Где их сейчас искать?
К обеду на станции появился эшелон. Шел он по прямой в Орел. Из Европы перебрасывали свежую дивизию, видимо, совсем у немцев пригорает, давят наши, хорошо давят. С утра читали в газетах, ну в немецких, конечно, за Орел немцы пока держатся, Курск уже неделю назад стал вновь нашим, Вязьму отбили. Наступление Красной Армии в центре немного успокоилось, силы, видимо, копят, зато на юге начали щупать Манштейна. У того сил гораздо больше, чем у Моделя на Севере, что из этого выйдет, неизвестно.
Оставил Олега на месте постоя, нашли в пригороде домик, причем вообще пустой, я ушел на разведку. В доме только окна выбиты, мы их одеялами старыми заткнули, а печь растопили, стало тепло. Я решил искать связи с партизанами через путеобходчиков, такая и договоренность была. Разве что конкретно о Могилеве мы с партизанами не говорили. Но комиссар уверял, что их бойцы есть везде. Тем более в Гомеле получилось.
Долго смотрел со стороны, а когда совсем уже замерзал, наконец заметил возвращающихся рабочих. Жили они недалеко от вокзала, в старом вагоне, больше, видимо, негде. Сразу не рванул туда, и правильно сделал. Около восьми вечера заявился патруль. Все построились возле своего вагона, а один из немчиков проверял документы. Для верности прождав еще с полчаса, я направился к работягам.
– Что вам угодно, господин офицер? – спросили меня, когда я постучал по двери вагона.
– Вы случайно не находили офицерский ремень на путях возле станции? – Вот же придумали партизаны! Какой, на хрен, ремень, как его офицер мог потерять?
– Никак нет, господин офицер! – отрапортовал один из работяг, по виду старший. Сука, наверняка предатель, или как их там, хиви. Лебезит передо мной, как твой спаниель.
– Если найдете, сдайте ближайшему патрулю, – сказал я и, развернувшись, пошел прочь.
Так и было задумано. А вот что подумают фрицевские прихлебатели из числа рабочих, не знаю. В темноте заявляется офицер и спрашивает о ремне… Да, но ничего того, что можно было бы использовать так же легко и непринужденно, на ум не приходило. Придумал бы я что-то лучше? Не факт. Я уже ушел от станции на квартал, когда меня окликнули из темноты:
– Вот этот ремень на ваш не похож?
Я быстро огляделся, никого не увидев, посмотрел в сторону одного из разбитых и сгоревших домов. Голос шел оттуда.
– Нужно посмотреть, – бросил я и увидел говорившего. В темноте оконного провала ближайшей развалюхи вспыхнул огонек зажженной спички.
– Глядите, вдруг ваш!
Опознание прошло. Видел я этого мужичка, немолодого уже, среди работяг. Он кивнул сам себе, поглядел по сторонам и махнул рукой, предлагая следовать за ним. Далеко не ушел, буквально рядом оказался еще один домик из уничтоженных, вероятно еще в сорок первом.
– Здарова! – протянул тот руку.
– И тебе не кашлять, – ответил я и пожал руку. – Нужен расклад по сегодняшней ситуации. Где наши, где фрицы? Последний отряд, где я был, находился под Брянском. Мне нужно парня переправить, нашего, ну и с командованием связаться.
– В Орел не суйся, попадешь под наступление. Там сейчас с севера войска подходят, а с юга наши друзья лесные пойдут. Танков там у немчуры мало, пехтура в основном, так что сил хватит.
– Мне к фрицам надо возвращаться, причем именно в Орел, – задумался я.
– Говорю же, забудь. Попадешь прям в мясорубку. Есть наши неподалеку…
Мы разговаривали с полчаса. Удалось договориться, что этот партизанский засланец посадит нас в эшелон. Должен сегодня ночью пройти грузовой состав. Мужичок срисует, где располагается охрана, и даст нам знать. Дальше, примерно на границе Белорусской республики, нам нужно спрыгивать. Как, не знаю. Но вроде сейчас поезда со скоростью восемьдесят километров в час не передвигаются. Дай бог километрах на сорока пойдет. Подробное место, конечно, он не указал, но как выйти на очередного связного, объяснил. Вроде все выходило хорошо, да и мне лучше, если и правда Орел скоро наши займут. Не нужно возвращаться в «свою» армию.
Вернулся к Олегу, и уже с ним вместе спрятались возле станции, там, куда указал связной. Оружие было только у меня, да и не собираемся мы тут Сталинград устраивать. Максимум это если кто-то из охраны эшелона нас заметит, тогда да, придется пострелять.
Прошло все как надо. Эшелон простоял на станции десять минут, пропускал встречный, этого времени хватило для того, чтобы укрыться под тентом, которым были укрыты орудия. Гаубицы, если точнее, везли. Мы, пока ехали, с Олегом откручивали с них прицелы, благо те тут стояли. Выкидывали запчасти прямо по пути.
Было очень холодно. То ли у меня раны болят, то ли температура опустилась градусов на десять сразу, но мы очень замерзли. Прыгали с состава боясь, что наткнемся на лед и поломаемся. Опасения были не напрасны, Олег вылез из снега довольный, как три рубля нашел, я же был немного удручен. Левая нога при приземлении попала под снегом на камень и поехала, так что подвернул немного.
– Куда сейчас? – спросил Олежка, когда отдышались.
– Связной сказал идти назад, как увидим водонапорную башню, то идти строго на восток от нее.
Вывих оказался сложнее, чем я думал. Нога разболелась, а хромать по снегу, да еще и в сильный мороз, то еще удовольствие. Башню мы заметили и повернули туда, куда было сказано. Впереди был густой лес, хоть и без листвы, но видимость свелась к нулю.
Никого и ничего тут поблизости не было, хоть трижды обойди. Я уже еле шел, нога совсем онемела, Олежка и так не шибко здоровый, тащил еще и меня.
– Надо на север загребать, – прошептал я в ухо своему другу.
– Давай, только не дойдём мы с тобой никуда, надо на отдых устраиваться, а то скоро упадем. – Олежка дело говорил, сил не было. Найдя взглядом густую ель, лет сто стоит, скорее всего, никак не меньше, мы поковыляли к ней.
