Томас закрыл за нами дверь и в полумраке посмотрел на меня.
– Значит, вы вспомнили? – спросил он, и его голос прозвучал так спокойно, что я была уверена, что он тоже сделал это, чтобы скрыть за этим свои истинные чувства.
– Нет, – призналась я и вздохнула. – В этом и проблема.
Томас заметно расслабился, вышел из тени и натянул фальшивую улыбку.
Он скрывал от меня что-то, что-то важное, и он был явно рад, что я ничего не помню.
– Это непременно раздражает, мисс Крамб. Но, поверьте мне, некоторые вещи лучше не вспоминать, – произнес он, словно это был совершенный пустяк, прошел в вестибюль и потом через арку в читальный зал.
Мое сердце забилось еще быстрее, просто потому, что я не могла объяснить его поведение. Что это вообще значит? Неужели действительно произошло что-то, что должно остаться под покровом тайны? Сделал ли он что-то неслыханное?
Или, что еще хуже, что-то неслыханное сделала я?
Я вышла из оцепенения, поспешила за ним и догнала его у лестницы, ведущей к кольцевому проходу.
– Я сделала что-то или сказала, смутив этим вас, что теперь вы не хотите об этом говорить? – мне нужны были ответы, и Томас внезапным движением повернулся ко мне, выражая раздражение.
– Нет, – отрезал он, растерянно наморщив лоб. – Нет, совершенно точно нет. Вы были ангелом, мисс Крамб. Большую часть времени, даже во сне, – объяснил он, и я поверила ему. Только, к сожалению, это никоим образом не приблизило меня к решению моей проблемы.
– Но в чем тогда дело? – продолжала наседать я и шагнула к нему на ту же ступеньку лестницы, чтобы не чувствовать себя более слабой по сравнению с ним. Я безжалостно смотрела на него, размышляя, что не отпущу его, пока не узнаю.
Но глаза Томаса вдруг совсем смягчились под моим взглядом, и в горле образовался комок, когда он протянул ко мне руки.
– Пожалуйста, Анимант, – тихо начал он, и мое сердце замерло, когда он назвал меня по имени.
Но он не продолжил, так как внизу громко хлопнула дверь, и мы испуганно отпрянули друг от друга.
Шаги были слышны на мраморном полу в вестибюле, и через мгновение Оскар уже появился в читальном зале.
– Доброе утро, мисс Крамб, – слишком громко воскликнул он, и я быстро кивнула, чтобы поскорее вновь переключить внимание на Томаса Рида.
Тот и в самом деле не упустил возможности и незаметно сбежал. Я только видела, как он тихо закрыл за собой дверь кабинета, и громко фыркнула от возмущения и разочарования.
Этот мужчина был трусом. Так я, по крайней мере, обозвала его в своей голове, однако, зная, что при взгляде, которым он только что одарил меня, я все равно бы смягчилась и позволила ему уйти.
Но поскольку этого не произошло, я вообразила, что из нас двоих я была более жесткой, сняла пальто и принялась за работу.
Однако когда пришло время спуститься в архив, я почувствовала, как страх тихо прокрался обратно в мое сердце, и я оставила газеты на кафедре, чтобы отправиться в кабинет Томаса Рида. Я нерешительно постучала, не зная, с каким настроением библиотекаря встречусь, и приготовилась ко всему.
Я не стала дожидаться, пока он разрешит войти, просто нажала на дверную ручку и распахнула дверь.
Томас работал. Он листал документы, делал заметки, составлял списки, в то время как рядом с его письменным столом книги уже снова образовывали стопку высотой со столешницу. Он не поднял глаз, когда я вошла, и только помахал мне в знак того, что слушал меня.
– Я сейчас пойду в архив, – сообщила я, а он поправил очки на носу, чтобы разобрать собственный почерк.
– И вы говорите мне это, потому что?.. – уточнил он, и я поняла, что прямо сейчас он не был сосредоточен на мне. Или не хотел этого делать.
Почему он вдруг снова стал таким? В последнее время его характер стал для меня понятным и привычным, да еще по-своему довольно очаровательным, чтобы теперь, как вначале, снова играть в неприступного. Имело ли это смысл или он просто пытался помешать мне задать ему дополнительные вопросы о моем провале в памяти?
Что же могло случиться в тот вечер такого ужасного, что он не хотел об этом говорить?
– Потому что не хочу, чтобы вы снова поджидали меня внизу, – решительно ответила я, раздраженная его поведением. Я даже вызывающе скрестила руки перед грудью в знак своего негодования.
Томас Рид остановился, провел пальцем по строчке, которую только что прочитал, и я смогла разглядеть, как скрытая усмешка спряталась в уголке его рта.
– Я не поджидал вас, – как бы невзначай заявил он, снова подперев подбородок рукой, чтобы прикрыть рот. Но ямочка выдала его.
Он смеялся надо мной, и это совершенно не подходило моему разгневанному состоянию.
– Я предупреждаю вас, Томас Рид! Я четвертую вас ножом для бумаги, если когда-нибудь снова столкнусь с вами там, внизу! – прогремела я, и смех наконец вырвался из него. Он смеялся так громко, что я не сомневалась, что его можно было услышать во всей библиотеке, и при этом он звучал так злорадно, что мне захотелось дать ему пощечину.
В отличие от него, я не видела в этой ситуации ничего особо смешного. Должно быть, он получил настоящее удовольствие от того, что напугал меня там, внизу. Но сейчас я просто еще больше боялась призрачных комнат под библиотекой. И это довело меня и мою вспыльчивость до белого каления.
– Я не шучу! – все же добавила я и снова услышала смех, от которого у него даже слезы навернулись на глаза. – Вы идиот! – огрызнулась я, развернулась на каблуке и разочарованно вышла из кабинета.
Я слышал смех Томаса Рида даже в самом конце читального зала и знала, что на самом деле счастье, что он так разозлил меня.
Потому что гнев был лучше страха, и поэтому я спустилась в архив, громко переругиваясь с собой, и со спокойным сердцебиением смогла вернуться к дневному свету.
К полудню в библиотеке появился Генри и похитил меня на обед еще до того, как я успела подумать спросить Томаса, не хочет ли он, случайно, составить мне компанию.
Но после того инцидента сегодня утром я бы, конечно, не стала этого делать. Мне было так неловко, что из-за каждой мелочи я теряла самообладание и бросалась в бесконечные споры, и мне не нужен был Томас, который смеялся надо мной, в то время как моя гордость продолжала таять.
– Рейчел согласна, – сообщил Генри, сразу начав разговор после того, как мы вышли из библиотеки.
Холод заполз мне в рукава, и я надеялась, что нам не придется идти слишком далеко, чтобы что-нибудь поесть. Но, насколько я знала Генри, он направлялся в кафетерий, и это меня устраивало.
– Это хорошо. Ты можешь ей сказать, что я встречусь с ней около маленькой кондитерской на Университетской улице в начале пятого? – попросила я. Сегодня у меня были важные планы. Важные для Генри, и мне пришлось на какое-то время отложить собственные мысли.
