Может быть, я была надменна, поучала и оскорбляла братьев Рид своей резкостью или низко кого-то оценила.
Элиза была права вчера. Я была снобкой, ребенком высшего круга, который понятия не имел о внешнем мире. Я считала себя лучшей и без этого.
А теперь я сидела в ванной, где распространился кислый запах, и сокрушалась.
В голове колотило, и я взяла себя в руки, чтобы не расплакаться. Я чувствовала себя такой глупой, что, если бы мистер Рид увидел меня сейчас, я бы сразу же начала паковать свои чемоданы и никогда бы не вернулась. Я бы не вынесла такого позора.
Поэтому я поднялась на ноги рядом с раковиной, стараясь дышать ровнее, понимая, что это только из-за моего физически жалкого состояния я погрузилась в мысли, для которых не было логически понятной основы.
Я вздохнула, почувствовав, как мои ступни медленно замерзают, и что я действительно соскучилась по матери. Мне хотелось просто прийти к ней и упасть ей в объятия. Мне хотелось, чтобы она сказала мне, что все будет хорошо, и принесла чай и печенье в постель.
У моей матери было много изъянов, но ее забота не всегда была одной из них.
Устало я поплелась обратно в комнату, медленно разделась и принялась искать новую одежду. Кое-как я вытащила шпильки из развалившейся прически, причесалась и заплела простую косу. На большее сил не хватило.
Я обулась, для этого, казалось, потребовалась целая вечность, затем стала искать пальто. Но в комнате его не оказалось. Мой шарф тоже исчез, и я усиленно пыталась вспомнить, что с ним произошло. Но в голове было пусто, и я, недолго думая, схватила шерстной плед, лежащий на одеяле, накинула его себе на плечи и просто отправилась в путь.
Я постаралась сделать все тихо и быстро, чтобы не встретиться с миссис Кристи, и выбежала в морозное утро. По крайней мере, я предполагала, что сейчас еще первая половина дня. Потому что мне не удалось найти не только мое пальто, но и мой будильник и, к сожалению, на улице было слишком туманно, чтобы разглядеть часы на башнях близлежащих зданий. Или, по крайней мере, солнце.
Я вяло брела по университетскому парку, считая уличные фонари, и наконец дошла до ворот, которые обозначили мне практически конец моего пути.
Дом моего дяди был узким и возвышался передо мной, и мне казалось, что прошло много времени с тех пор, как я была тут в последний раз.
Мои нервы были уже на пределе, чтобы еще думать о том, как отреагирует тетя или мама на мой внезапный визит. Голова была слишком занята многими другими вещами, я замерзла, потому что плед был недостаточно толстым, к тому же у меня болели ноги.
Я позвонила в дверь и стала ждать. К счастью, не слишком долго, так как мистер Доллс был ответственным дворецким.
– Добрый день, мистер Доллс, – поприветствовала я его еще до того, как он смог узнать меня с пледом на голове, после чего удивленно приподнял брови.
– Добрый день, мисс Крамб, – сказал он, впустил меня в дом и, как само собой разумеющееся, снял с меня плед, словно это было что-то совершенно обыденное. – Вашего дяди нет дома, но дамы сидят в гостиной, – послушно сообщил он мне, и я одарила его усталой улыбкой. Он слегка обеспокоенно посмотрел на меня, но я оставалась сдержанной показывая тем самым, что не чувствую необходимости говорить о своем состоянии здоровья.
– Хотите ли вы чаю? – только спросил он, и я кивнула.
– Спасибо, мистер Доллс, – коротко ответила я.
– Всегда рад, – произнес он, и в уголке его рта даже появилась улыбка. В молодости он, должно быть, был очень привлекателен, пронеслось у меня в голове.
Я направилась в гостиную, прошла по толстому ковру до двери и уже слышала взволнованные голоса мамы и тети. Они были мне настолько знакомы, что это согрело мое сердце, и я быстро постучала по ярко окрашенному дереву, прежде чем открыть дверь.
Они обе сидели спиной ко мне у нагретого камина и хихикали о чем-то, как маленькие девочки, тут тетя наклонила голову и заметила меня.
– Ани, – радостно рассмеялась она и поспешно поднялась со стула.
На какое-то мгновение я испугалась, что мама не обрадуется, увидев меня. Но это был безосновательный страх, так как она так же быстро, как и тетя, вскочила на ноги и сразу подбежала ко мне.
– Анимант. – Она тоже произнесла мое имя со смехом, который тотчас же распался, когда ее взгляд остановился на мне. – Ох, дитя мое, тебе нехорошо? Ты выглядишь ужасно! – обеспокоенно воскликнула она и заключила меня в свои объятия. – Ты совсем холодная. Иди ближе к камину, – отругала она меня, как это могла сделать только мать, и потащила меня за собой.
То, что раньше меня сильно раздражало, мне вдруг понравилось, и я позволила ей усадить меня в одно из кресел. Она принесла мне большой вязаный платок, тут же забрала у мистера Доллса чай, чтобы отдать его мне, и обошлась со мной так заботливо, как будто мы не ссорились в прошлое воскресенье. Я чувствовала себя обессиленной и чуть не заплакала, но шутки моей тети избавили меня от этого чувства, и я смогла на время забыть о мире снаружи.
– Так что ты решила по поводу завтрашнего вечера? – уточнила у меня мама, и я вопросительно посмотрела на нее поверх своей второй чашки чая.
– Завтрашнего вечера? – переспросила я, и она нахмурила лоб.
– Ты не получила мое письмо? – удивленно произнесла она, и только тогда я вспомнила. Я вообще не открывала письмо от матери.
Сначала была ссора с мистером Ридом, затем мой гнев, а потом вечер в таверне, который все еще был расплывчатым.
Свое пальто, в кармане которого лежало письмо, я так и не нашла, и поэтому я бы не смогла наверстать упущенное.
– Получила. Я просто забыла его прочесть, – призналась я и получила в ответ смиренный вздох.
– Ах, дитя, ты слишком много работаешь, – упрекнула она меня, вызвав у меня тем самым улыбку. Во-первых, потому что я никогда бы не подумала, что кто-нибудь мне скажет такое. Во-вторых, потому что в этот раз дело было не в работе.
– Кстати. Почему ты не на работе? – вдруг спросила она, и моя улыбка погасла.
Я сразу же подумала о мистере Риде и о записке, которую он мне оставил, и меня охватили такие противоречивые чувства, у меня все внутри сжалось.
– У меня сегодня выходной, – очень просто сказала я, потому что это соответствовало истине, но не раскрывало суть. Моя мать наверняка упала бы в обморок от ужаса, если бы узнала, что вчера вечером я напилась в таверне для рабочих с семью мужчинами, не соответствующими моему социальному положению.
Мне самой верилось в это с трудом. Обычно я всегда была благоразумной, а мой брат был тем, кто пускался в приключения. Я оставалась дома с книгами в то время, как он шатался с неправильными друзьями и замышлял проказы.
– Как снисходительно, когда ты себя плохо чувствуешь, – улыбаясь, сказала моя мать, и я улыбнулась ей в ответ.
