– Дыши, – засмеялся Степан, похлопал по плечу. – Геля не даст соврать – выделил в числе трех лучших коллекций. Правда, Гель?
Ангелина кивнула.
– О-о! Тибо-о, – выдохнула, наконец, француженка. – Ты слышал? Я смогла удивить самого Дидье Лапена…
Дизайнер мрачно ухмыльнулся:
– Я тебе и говорю – зря снялась с конкурса… Могли б еще побарахтаться.
Отвернулся обиженно. Девушка упрямо нахмурилась:
– Не начинай. Мы уже все обсудили, – Валери выпрямилась, поджала губы. Но лишь на мгновение, чтобы уже в следующее, схватив Стефана и Ангелину за руки, обнять их. – Будете в Париже – а вы там обязательно будете, я вам это желаю, а то, что я желаю, непременно сбывается. Так вот… будете в Париже, пойдем вместе в кафе Лора́н. Это плавучий кораблик на Сене, и там делают лучшее в мире фондю. Специально для больших и дружных компаний, – она захохотала. – То есть для нас!
Стремительная, яркая, естественная, Валери зарядила своим смехом так, что, простившись с ней, на душе стало пусто и зябко, как становится пусто и зябко, когда заходит солнце.
– Что, пойдем ужинать? – Предложил Степан, еще вглядываясь в удаляющиеся фигуры Валери и Тибо. – А то мы и так опоздали.
Они в самом деле опоздали. Пробрались, нырнув под стойками операторов, устроились на свободные места, и, втянув шеи и наклонившись к центру стола, прислушались, о чем шла речь.
Говорила Мария Стафф. О предназначении кутюрье, о моде и счастье быть признанным. И еще о Судьбе гения. Она особенно выделила это слово, явно вкладывая с него особый смысл.
– Гений одинок, – говорила она. – На Олимпе всего одно место. Даже те, кто пришел сегодня вместе с вами, останутся в тени. В вашем будущем им не окажется места.
Ангелина тайком взглянула на помощников участников проекта – все как один с вопросом посмотрели на своих напарников. Те, как один, подбадривающе кивнули. «Каждый думает, что эта чаша его не коснется, – понимала она. – И каждый будет обманут».
Вероятно, Валери окажется в тысячу раз права: уйдя с проекта, она сумела сохранить то, что ей было важно – отношения и совместное будущее с Тибо.
А что ждет она, Ангелина? Девушка уставилась в пустую тарелку: золотые блики светильников отражались в белом глянце.
Мир моды не особенно ее привлекал – слишком в нем душно и тесно. Слишком жаркая зависть и тяжелы й до угара прессинг. Всегда быть впереди – то еще наслаждение. Всегда придумывать что-то новое, революционное. Всегда оставаться на грани. Каждая ошибка – минус в карму.
В итоге – риск совсем перестать творить.
Эти молодые ребята, которые сидят за соседними столиками – как спички, что сгорят на ветру. Дай бог, если успеют подарить хоть искру тепла и света собственного таланта окружающим.
Она перевела взгляд на Степана – тот Марию Стафф слушал внимательно, изредка поглядывал за столик жюри. Хмурился. Для него «Киар Алари» – мечта сама по себе. Средоточие вызова, брошенного отцу, реальности, сегодня. Он греется этой мечтой, согревая других.
«Как Прометей», – сравнение с мифическим героем напросилось само собой.
Болезненно, до колик в животе и холода под сердцем, Ангелина поняла, что́ для него будет означать проигрыш. Ледяной шугой внутри шевелилось сострадание и тревога. И еще желание сохранить в груди Степана этот огонь, эту мечту. Чтобы и самой греться о нее.
Чтобы и ей было тепло.
Потому что собственного тепла не осталось.
За размышлениями она не заметила, как Мария закончила речь и как начался праздничный ужин. Заметила, когда уже Иван Северов к ним пересел, уперся локтями в покрытый белоснежной скатертью стол.
– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил у Степана, проигнорировав приветствие Ангелины.
Степан посмотрел тяжело, криво усмехнулся:
– С чего вдруг желание пооткровенничать? Решил в друзья набиться? – холодно поинтересовался.
Северов откинулся на спинку стула, грациозно заложил ногу на ногу и демонстративно принялся играть вилкой, раскручивая ее на скатерти на манер юлы. На замечание Степана лениво фыркнул:
– «Внезапно»? Мы вроде с тобой и не ссорились. А, Командор?
Прозвище, припрятанное для самых близких, резануло слух. Ангелина видела, как напряглись плечи Степана, чувствовала, как встали дыбом волосы на загривке. Совсем как у рассерженного волка.
– Ты что-то путаешь, Вань, – проговорил тихо. – Я тебе не Командор. Однажды ты сказал, что дружба не знает конкуренции. Был прав, в общем-то… Ради нашей дружбы с проекта уйдешь? – спросил без перехода и предисловий. Поймав ошалелый от удивления взгляд Северова, понимающе хмыкнул: – То-то. Вот и вся дружба.
Иван закатил глаза:
– Ой ты гос-споди. Я прямо бьюсь в агонии от грусти и расстройства.
– Ну тем более, – отрезал Степан и повернулся к Ангелине, всем видом намекая, что разговор окончен.
Северов наблюдал за ним.
– Выходит, ты всерьез рассчитываешь на победу, – отозвался задумчиво, наконец. – А что, если проиграешь? Тебя ведь взяли из жалости, помнишь?
– Если рассчитываешь на неудачу, она непременно тебя настигнет, – вместо Степана ответила Ангелина. – Закон подлости называется.
Иван быстро перевел на нее взгляд, прокрутил вилку еще раз.
– А ты надеешься, что часть его победы перепадет и тебе? – Рассмеялся в голос. – Слышала, что сказала Мария? Он выбросит тебя за ненадобностью, стоит ему только заполучить этот контракт. Верно, Степан? Или ты, забравшись в его постель, надеешься так добраться до Парижа? Ты себя со стороны видела? Девочка на побегушках. Тень Марроне Пасса. Серая мышь…
Ангелина вспыхнула.
Степан повернулся к ней.
– Гель, ты случайно не помнишь, в правилах конкурса между участниками не возбраняются драки?
И, не дожидаясь от нее ответа, быстро наклонился вперед, перегнувшись через стол, вцепился левой рукой в рубашку Северова, рывком притянул к себе, заставив Ивана прильнуть к столу.
Зазвенела посуда. Тарелка с бирюзовой эмблемой «Жемчужины морей» соскользнула со скатерти, с грохотом упала на пол и разбилась.
Степан перехватил Северова, правой рукой придавил его за шею к столешнице. Прошипел:
– Не лезь к ней со своими мерзкими намеками, – так же рывком высвободил Ивана, оттолкнул, заметив, как на их перепалку стали разворачиваться видеокамеры. – Угомонись, Северов. Твои фантазии на бред смахивают.
Мария Стафф смотрела на него с удивлением, Форт и Лапен – с интересом.
Северов, выпрямился. Посмотрел зло на Степана, перевел взгляд на Ангелину, будто каленым железом прижег.
Девушка дышала с трудом, схватила под столом руку Степана, крепко сжала, пока дизайнеры буравили друг друга взглядом.
