Элли осталась сидеть, погруженная в уныние.
Ройс подошел к ней. На его лице читалась не меньшая боль.
– Нам не удалось ничего узнать. Прошу тебя, наберись терпения.
Элли покачала головой:
– У меня его больше не осталось. – Она упорно отказывалась посмотреть Ройсу в глаза. Не хотелось, чтобы он видел ее страдания. Ройс – ее герой, но почему-то ей от этого было мало толку. Даже если они и дальше будут вести поиски, Эласед им все равно не найти. Ну почему он такой упрямый, почему упорно не желает принять предложение Моффата? Даже если это не более чем очередная ловушка?
– Похоже, ты готова возненавидеть меня за все мои старания, – серьезным тоном произнес Ройс. – Ты ненавидишь меня за то, что я оберегаю тебя?
Элли робко подняла глаза. Хотя Ройс настоял на том, чтобы у них были отдельные комнаты, не проходило и дня, чтобы он не посмотрел на нее полным вожделения взглядом, и она была готова по первому зову броситься в его объятия. Увы, его воля оказалась тверже, чем ее собственная – Ройс ни разу не подошел к дверям ее спальни. Элли не сомневалась, что его по-прежнему терзало раскаяние за то, что он попробовал ее силу, но ведь после того прошло несколько дней! Начиная с самого первого утра она уже вовсю лечила деревенских жителей, а значит, ее сила оставалась при ней.
Понимала она и другое – Ройсу страшно признаться самому себе в своих чувствах к ней. Впрочем, в любом случае сейчас слишком поздно что-то изменить. Ничего, подумала Элли, у нее еще будет время заняться их с Ройсом отношениями после того, как они найдут Эласед.
Она медленно поднялась на ноги.
– Так нам никогда не найти мою мать.
Ройс взял под мышку свой сверток. Лицо его приняло суровое выражение.
– А ты бы предпочла, чтобы тебя изнасиловали и убили?
– Прекрати читать мои мысли! – в отчаянии крикнула Элли.
– Ты только и делаешь, что думаешь о том, как тебе поменяться местами с матерью, – возразил он. – Пойми, это безумие, Эйлиос. Эласед никогда бы не согласилась на такое.
– Значит, ты, наконец, признаешь, что моя мать – пленница Моффата!
Ройс медлил с ответом.
– Я заглянул в твои мысли, пока ты спала, – нехотя признался он.
Элли внутренне сжалась.
– Я был вместе с тобой в твоем сне. Да, я полагаю, что твоя мать может быть жива и Моффат держит ее в ловушке.
Элли шагнула к нему.
– Прошу тебя, скажи мне, – взмолилась она со слезами в голосе, – ну почему мы не можем поступить так, как предлагал Блэквуд? Давай притворимся, будто мы готовы пойти на обмен и с помощью этой уловки найдем мою мать? Я сильная, если Моффат сделает мне больно, я быстро исцелю сама себя.
Ройс крепко взял ее за плечо и встряхнул.
– Я никогда не позволю, чтобы ты попала в лапы в Моффату, слышишь? – произнес он, дрожа от гнева. – Я не позволю, чтобы тебя пытали каленым железом, чтобы тебя избивали, чтобы он изливал в тебя свое семя, чтобы потом ты носила в чреве его отродье!
Элли передернуло от ужаса. Перед ее мысленным взором возник образ Бридге.
– Это случилось с твоей женой?
– Да. – Он пристально посмотрел на нее. Взгляд его пылал холодным огнем, словно алмаз.
Элли увидела, как он склонился над женщиной с огненно-рыжими волосами, и ее сердце исполнилось болью. Она увидела, как женщина отпрянула от него, почувствовала ее омерзение, ее ненависть. Увидела, как Ройс пятится назад, как его сердце постепенно одевается в ледяной панцирь, а душу цепко берет в свои когти чувство неизбывной вины.
И неожиданно Элли поняла: она заглянула в мысли к Ройсу! Она положила ему на грудь руки, под ее ладонями громко билось его страдающее сердце.
– Но ведь ты оставил ее, – прошептала она. – Ты благословил ее брак с другим мужчиной.
– Верно, – ответил он. Лицо его по-прежнему оставалось бесстрастной маской.
Элли покачала головой, ее собственное сердце было исполнено сострадания к нему.
– Ройс, скажи, что это лишь мои фантазии, скажи, что она не возненавидела тебя за то, что произошло с ней.
Он пристально посмотрел на нее.
– Возненавидела, еще как возненавидела! И я не хочу спасать тебя из лап Моффата, чтобы ты затем тоже возненавидела меня!
Элли вздрогнула, с трудом сдерживая слезы, и взяла его лицо в свои ладони.
– Я не возненавижу тебя. Я слишком тебя люблю!
– О нет, если он, как собаку, посадит тебя на цепь и начнет мучить, то возненавидишь. Возненавидишь лютой ненавистью – меня, твоего героя. За то, что я не смог уберечь тебя.
– Неправда! – с жаром воскликнула Элли. – Я все равно буду тебя любить!
Ройс поморщился и отпрянул от нее.
– Я ненавижу самого себя за то, что произошло. Мне больно видеть страдание в твоих глазах, ведь они должны лучиться радостью, счастьем!
– Мне страшно, – честно призналась Элли.
Ройс взял ее за плечи.
– Понимаю, но мы лишь приступили к нашим поискам. Я не привык кидать слова на ветер. Нам нужно набраться терпения.
– Но где мне его взять, это терпение! Откуда я знаю, какие ужасы он творит с ней сейчас, пока мы с тобой разговариваем?
– Мой тебе совет, держи свои страхи в узде, не позволяй им брать над собой верх! – твердо сказал Ройс и еще крепче сжал ей плечи. – Это только играет на руку Моффату.
Элли почувствовала, как по ее щекам катятся слезы.
– Пойми, мое терпение на исходе, и мне страшно! – прошептала она и погладила ладонями его льняную рубаху. Ройс напрягся, но уже в следующий миг сердце его забилось, словно кузнечный молот. Элли улыбнулась сквозь слезы; ее рука скользнула за вырез его туники и легла на голую кожу, чувствуя, как оно бешено стучит, охваченное волнением.
Но нет, он перехватил ее запястья.
– Наш союз остается под запретом.
– Мне все равно! – выкрикнула она, неожиданно охваченная нестерпимым желанием. Под мини-юбкой по бедрам уже стекала влага, а крошечный шелковый лоскуток стрингов неожиданно начал больно врезаться в набухшую плоть. Запустив свободную руку под подол туники Ройса, Элли нащупала не менее мощную эрекцию, и, слегка поцарапав ноготками разбухший член, пробежала пальцами вдоль раздувшейся вены, что протянулась по всей длине его боевого копья. Ройс издал негромкий стон, однако лицо его посуровело.
– На башне дежурит стража, а на дворе белый день, – хрипло произнес он.
Элли не думала убирать руки.
– Можно подумать, тебя это волнует.
Ройс не шелохнулся, чего нельзя было сказать о его мужском достоинстве, которое дрогнуло в ее руке и подпрыгнуло еще выше. Взгляды любовников встретились.
