Джорджи вышла из-за стола и поцеловала Лизи в щеку.
— Приятного вечера, — сказала она.
— Спокойной ночи, — нежно ответила Лизи.
Джорджи ушла, и она осталась одна в комнате.
Но ей совсем не казалось, что она одна. Она осторожно осмотрелась вокруг. Дом не был старым, но определенно стал свидетелем какой-то части истории, и почему-то комната чувствовалась какой угодно, но не пустой. Лизи даже подумала, что она сидит здесь с призраками предков Тайрела. Если так, то ей не было страшно, потому что, несмотря на огромный размер, комната выглядела теплой и знакомой. Она посмотрела на портреты на обитых деревянными панелями стенах. Один портрет привлек ее внимание. Лизи подошла ближе.
Портрет был очень старый — Лизи определила дату по стилю одежды и манере письма. Мужчина на нем был так похож на Тайрела, что у нее захватило дух.
Он был одет в кольчугу. Лизи плохо разбиралась в истории, но поняла, что этот мужчина жил шесть или семь веков назад. Она наклонилась ближе и протерла пыль с узкой таблички с именем под портретом. Наконец ей удалось прочесть надпись. «Стефан де Уоренн, 1070–1117».
Лизи поразилась древности портрета. Должно быть, он отец-основатель семейства.
Бернард вернулся в комнату, неся маленький серебряный поднос, на котором был шоколадный крем, который она приготовила для Тайрела.
— Спасибо, — сказала Лизи, удивив слугу тем, что взяла поднос из его рук. — Я отнесу это лорду, — сообщила она ему.
— Мадам, позвольте мне?
Лизи не собиралась снова отдавать ему поднос.
— Тебе нужно только показать мне путь к библиотеке, потому что я совсем потерялась в этом доме.
Она еще не могла ориентироваться и понятия не имела, где найти Тайрела.
Минуту спустя Лизи стояла одна за большой закрытой дубовой дверью с подносом в руке. Ее сердце бешено билось, это был признак ее намерения. Она совсем потеряла стыд после одной страстной ночи, подумалось ей. Но разве у любовницы должен быть стыд? Все, о чем она сейчас могла думать, — это быть в объятиях Тайрела.
Она была недостаточно дерзкой, чтобы войти без стука. Осторожно держа маленький поднос одной рукой, она осторожно постучала в дверь. Ответ Тайрела прозвучал достаточно отчетливо, и ей разрешили войти.
Лизи проскользнула в комнату и с удивлением раскрыла глаза. Библиотека была почти сплошь из красного кирпича и с таким же высоким потолком, как и столовая, почти тридцать футов. Вдоль двух стен стояли многочисленные книжные шкафы, высотой почти до потолка, выкрашенного в красный цвет и украшенного слоновой костью и золотом. Лизи насчитала четыре роскошных места для сидения — диваны и кресла, обитые тканью различных оттенков красного. Здесь был один большой камин, над которым располагалась мраморная полка с огромным позолоченным зеркалом. Несмотря на то что в нем горел огонь, большая часть комнаты тонула в тени. Лизи потребовалось время, чтобы определить, что Тайрел за столом.
Он сидел в самом дальнем конце комнаты, в пятидесяти или шестидесяти футах от нее, на его столе горела одна масляная лампа. Казалось, он поглощен записями и вычислениями, которые делал.
Лизи никогда не видела, как он заботится о государственных делах, и сейчас важность его поста поразила ее. Тайрелу было всего двадцать шесть, но он уже был помощником уполномоченного по доходам Ирландии. В тот момент она почувствовала, что он полностью посвящает себя работе, она его еще никогда не любила больше. Она также знала, что он добрый. И он был ее.
Внезапно Тайрел поднял взгляд.
Лизи попыталась улыбнуться.
— Я принесла вам десерт, милорд, — хрипло сказала она, осмелившись выступить вперед. — Я надеюсь, что не отвлекаю вас от дел.
Казалось, его больше не интересуют бумаги перед ним. Сидел неподвижно и ничего не говорил. Просто смотрел на нее.
Но ему не нужно было говорить. Лизи почувствовала тот момент, когда стала объектом его полного интереса. Она стала женщиной, и понимала это.
Он медленно поднялся:
— Ты никогда не отвлекаешь, Элизабет.
Она задрожала от восторга от того, как он произнес ее имя. Хотела улыбнуться, но не могла, поскольку была слишком напряжена. Она пересекла огромное пространство, разделяющее их, и он смотрел не мигая.
Лизи дрожала от возбуждения, каким-то образом ее тело вспыхивало от одного его взгляда. Она застыла у письменного стола.
— Шоколадный крем-брюле, — прошептала она.
Его глаза еще больше раскрылись от удивления.
— Ты это сделала? Когда?
— Сегодня после обеда. Ваши кладовые имеют все возможные запасы. Ваше желание, — прошептала она, понимая, каким чувственным сделался ее голос, — закон для меня.
Он положил руки на стол. Костяшки его пальцев побелели.
— Должно быть, я самый счастливый мужчина, — произнес он, выходя из-за стола.
Лизи поставила поднос на стол.
— Но вы ничего не попробовали, — мягко сказала она, опустив ложку в бархатистый крем.
Тайрел застыл, опершись о стол.
— О, думаю, я попробовал достаточно, чтобы знать, насколько счастлив, — произнес он мягким и низким голосом.
Лизи не могла ошибиться в его словах. Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и застыла с ложкой в воздухе.
Он схватил ее за запястье. Сердце Лизи перевернулось, когда он поднес ее руку с ложкой ко рту. Она была так возбуждена, так хотела доставить ему удовольствие этим десертом. Она поднесла ложку к его губам, и он попробовал немного. Лизи смотрела, как он глотает, и ей очень захотелось поцеловать его сильную шею.
— Есть еще какие-либо таланты, которыми вы владеете, мадам? Которых я еще не обнаружил?
Она вспыхнула от удовольствия:
— Вам понравилось?
— Это, без сомнения, лучший шоколадный десерт, который я когда-либо пробовал, — серьезно сказал он.
Лизи расцвела:
— Я так рада.
Он минуту смотрел на нее, а затем повернулся и окунул палец в чашу. И посмотрел на нее.
Лизи подозревала, что он замышляет, но это было смутно и непонятно.
— Милорд?
Она едва успела произнести эти слова, как он поднес палец к ее рту, размазав крем по ее губам. Тайрел улыбнулся ей, с таким обещанием, с такой решимостью, что она почувствовала влагу между ног. Теперь она понимала этот дерзкий взгляд, о да.
Он поднял ее подбородок. Лизи наклонилась ближе, и он улыбнулся, начав слизывать шоколад с ее губ.
— Милорд, — выдохнула она, обхватив его за талию.
И он сжал ее в объятиях, целуя сильно и страстно.
Лизи прижалась, извиваясь в безумном удовольствии, дрожа от желания, когда его руки скользнули по ее спине, ниже, затем снова вверх. Лизи не могла вынести ни единого препятствия между ними. Она нашла застежку его рубашки и рывком расстегнула пуговицы. Ее руки скользнули к его голой груди. Пока она ласкала его, он быстро расстегнул ее платье. Не успела она и глазом моргнуть, как стояла перед ним в одной сорочке.
