Глубоко вздохнув, Джорджи спокойно заговорила:
— Вообще, я рада, что он здесь. Сегодня ты впервые за долгое время рассмеялась.
Лизи осторожно посмотрела на нее:
— Он остроумный.
— Нет. — Джорджи схватила ее за руку и посмотрела прямо в глаза. — Он тебе очень нравится, а ты очень нравишься ему. Лизи, любой дурак это видит. И он здесь именно из-за этого, я уверена.
Вечер стал праздничным, подумала Лизи. Ужин удался. Лидия была душой общества, подробно рассказывая свои приключения в ирландском высшем обществе. По ее словам, они с графиней стали лучшими подругами. Она бывала в «Адаре» по меньшей мере раз в неделю. Графиня самая добрая и воспитанная женщина, которую она когда-либо встречала, а также самая красивая.
— И то, как граф обращается с ней… — выдохнула Лидия, чувствуя себя расслабленно после третьего стакана вина. Она посмотрела на Джеральда. — Тебе нужно взять у него пару уроков, дорогой.
Джеральд тепло улыбнулся Лизи, которая почувствовала, как ее сердце перевернулось в ответ.
— И в самом деле, моя дорогая, — сказал он Лидии.
Лизи было интересно, видела ли мама Нэда. Конечно, Нэд проживал в Уиклоу со своим отцом. Но возможно, они приезжали хоть раз с визитом в «Адар», когда мама была там? Она почувствовала, как улыбка исчезла с ее лица, и потянулась за вином.
Элеонор, тихо сидевшая во главе стола и получающая удовольствие от беседы, наконец заговорила:
— Хорошо видеть тебя такой счастливой, Лидия.
— Ну, я скучаю по девочкам, — быстро сказала та. — Рейвен-Холл совсем не тот! Конечно, я никогда не буду завидовать, что Лизи и Джорджи здесь с тобой, Элеонор. И у Анны все хорошо, Томас с нее пылинки сдувает. Я не могу дождаться, когда она родит ребенка.
— Жаль, что Анна не смогла быть с нами, — произнесла Элеонор.
— О, я не могу дождаться увидеть свою дорогую девочку! — воскликнула Лидия.
Джеральд повернулся к Рори:
— Это были отличные карикатуры в «Таймс».
— Карикатуры Рори забавные и умные, — поддержала Лизи.
Рори с улыбкой посмотрел на нее.
— Какая именно? — мягко спросил он Джеральда.
— Та, что изображает палату общин в виде цирка, заполненного разбрызгивателями огня, шпагоглотателями и всякого рода шутами. И вы нарисовали спикера с копытами, рогами и хвостом.
Рори тихо рассмеялся, но Джорджина ахнула. Рори быстро посмотрел на нее. Затем улыбнулся Джеральд.
— Я нарисовал его как дьявола, сэр, соблазняющего наших ирландских деревенских жителей продать свои политические души.
— Я смотрю, твои радикальные взгляды совсем не изменились, — вздохнула Элеонор.
— «Радикальные взгляды», — выдохнула Джорджи; ее щеки сделались цвета свеклы.
Лизи, без сомнения, знала, к чему приведет эта новая беседа. Она кашлянула.
— Мы возьмем десерт в гостиную?
Но Рори улыбнулся Элеонор, словно ему было весело:
— Я почти нарисовал карикатуру принца, так что вам будет приятно знать, что я был осторожен, тетушка.
Прежде чем Элеонор могла ответить, Джорджи сказала:
— Наши деревенские жители не продают политические души!
Она была возмущена.
Рори повернулся к Джорджи через стол, по-прежнему улыбаясь:
— Я бы сказал иначе, но предпочитаю не вступать в спор с женщинами, мисс Фицджеральд.
Лизи вздрогнула. Хорошо зная пылкие взгляды сестры, она почувствовала, что предстоит интересное обсуждение.
Джорджи даже не пыталась улыбнуться.
— Почему? — быстро спросила она, перегнувшись через стол и забывая о локтях. — У женщин нет интеллекта? Наше мнение не имеет значения? Или мое мнение не имеет значения, мистер Макбейн?
— У женщин есть интеллект, мисс Фицджеральд, — быстро сказал Рори. — Конечно же есть! И мне очень жаль, что я создал впечатление, будто считаю, что его нет. И ваше мнение, разумеется, имеет значение, — сказал он, но понял, что попал в ее ловушку, и покраснел.
Джорджи улыбнулась ему.
— Какое облегчение слышать это, — пробормотала она. — На мой взгляд, ваша карикатура бунтарская.
Лизи закусила губу, не зная, веселиться ей или нет. Глаза Рори чуть не вылезли из орбит, тогда как Джорджи выглядела довольной собой. Она очень мило улыбнулась своей тете:
— Нам перейти в гостиную на ромовый пирог и бренди?
Рори перегнулся через стол к Джорджи. Он больше не улыбался.
— Вы обвиняете меня — за столом на ужине — в бунте?
— Да, сэр. Вы черните доброе имя наших соотечественников, которые обсуждают за нас все важные дела в парламенте. Это клевета — это бунт!
Рори на минуту потерял дар речи. Лизи никогда раньше не видела такого комичного выражения недоверия на его лице.
— Но вы, конечно, можете защищать вашу точку зрения, если хотите спорить со мной. Если не боитесь, что вас победит женщина, — добавила она небрежно.
Лизи задохнулась от смеха и попыталась скрыть его, прикрыв рот рукой.
Лидия и Джеральд обменялись удивленными взглядами.
— Джорджина Мей! — сказала Лидия. — Мы переходим в гостиную.
Джорджи встала, беззаботно пожав плечами; это выглядело слишком чопорно.
Рори также вскочил, но Лизи не думала, что такое поведение свойственно джентльмену.
— Она собирается втянуть меня в спор! — воскликнул он, не обращаясь ни к кому в особенности.
Джорджи не медлила.
— Я не боюсь спорить с вами, сэр, — мягко сказала она. — И я по-прежнему жду, когда вы станете возражать.
Он с недоверием посмотрел на нее.
— Или вы можете признать поражение, — мило улыбнулась она.
И Лизи видела, как тяжело Рори пытается не поддаться на провокацию.
— Мисс Фицджеральд, я знаю, ни один джентльмен не будет спорить с леди. Вы очень решительны, но я не буду вам потакать!
Джорджи уставилась на него:
— Потакать мне? Я так не думаю, мистер Макбейн.
Он покачал головой, наклонившись к столу.
— Возможно, вы слишком остроумны для вашего же блага, — сухо произнес он, и их взгляды встретились.
Лидия с любопытством смотрела на них обоих, как и Лизи. Джеральд, однако, встал.
— Я готов выпить бренди, — сказал он. — И согласен с тем, что джентльмен не должен спорить с леди.
Лизи успокоилась, что кризис закончился, не успев начаться. Он решительно обняла сестру.
— Мы идем есть пирог в гостиную, — сказала она, но теперь была заинтригована.
