Лорд Сан-Мерси питал странную слабость к затонувшим городам. Он приобрел фасады зданий из нескольких десятков подобных мест, а мастеровые кобольды соединили их, так что теперь эти фасады обрамляли мощенную брусчаткой мостовую из Атлантиды, добытую на Доггер-банке. Кейтлин и Финголфинрод прошли через мавританские ворота из какого-то тартесского алькасара и очутились на улице, пропахшей болотным сероводородом и морской солью. Слева возвышался господский дом из Винеты, а справа – гильдийный дом из Сефтинге. Дальше шла рыбная лавка (не без причуд был лорд Сан-Мерси) из Двараки, ее окна удивленно таращились на фермерский дом из Лайонесса, стоявший вплотную к бревенчатому дому из Большого Китежа. Потом следовали постоялый двор с Кумари-Кандама напротив лапшичной из Города Льва, и так далее и тому подобное: фасад из Рунгхольта по-братски взирал на фасад из Эйдума, Итиль-Хазаран расположился напротив Олуса, Павлопетри – напротив Порт-Ройала, Фея – напротив Гераклиона
[24], временами встречались другие строения более туманного происхождения, а заканчивалась улица внушающей ужас дверью кабинета.
В детстве Кейтлин завораживали окна домов, в которых сквозь кружево занавесок или вощеную бумагу можно было иногда разглядеть туманные силуэты, занятые какими-то своими таинственными потусторонними делами. А вот Финголфинрод всегда мчался дергать за ручки – он явно верил, что однажды какая-нибудь дверь окажется незапертой и ему удастся сбежать.
Сегодня в воздухе витало беспокойство. Чувствовалось, что охранные чары, которые не дают прорваться океанским водам с той стороны фасадов, ослабли; казалось, вот-вот распахнутся запертые двери, вылетят наружу окна. По оконным стеклам скользнуло щупальце – так быстро, что Кейтлин не смогла бы точно сказать, было оно на самом деле или это просто трепыхнулась занавеска. При взгляде на брата ее охватила грусть – он шел мимо домов, даже не глядя на них. Держась на шаг позади, Кейтлин спросила:
– А ты уверен, что он еще… что он еще с нами?
– Да здесь он, – мрачно отозвался Финголфинрод и без стука распахнул дверь отцовского кабинета.
Окна во всю дальнюю стену были закрыты тяжелыми бордовыми шторами. В саду, куда они выходили, царила вечная осень, унылый свет играл на умирающих растениях, а в воздухе кружились в танце красные и золотые листья. Чтобы устроить себе подобный вид, требовалось очень дорогое волшебство, а чтобы совершенно не обращать на него внимание – еще более внушительное высокомерие. Лорд Сан-Мерси неподвижно застыл в кресле спиной к шторам (Кейтлин ни разу в жизни не видела, чтобы их открывали), на нем были серый костюм и галстук в тон. Кожа так побелела, что будто бы светилась в темноте. Во всяком случае, так казалось Кейтлин, пока она не поняла, что холодное свечение действительно исходит откуда-то из глубины отцовской плоти.
Ребенком она всегда в нерешительности замирала на пороге этого кабинета. Замерла и сейчас. А вот Финголфинрод вошел, не церемонясь, и сказал:
– Отец? Она здесь. Соизвольте прекратить пялиться на собственный пупок.
Лорд Сан-Мерси, будто слепой, повернулся на голос сына. Сейчас лицо старого солдафона казалось добрым, и Кейтлин поняла, что и это вызывает у нее неприязнь.
– А, – сказал старый лорд, – я знал, что-то еще мне осталось сделать.
Кейтлин опустилась на колени у ног отца, как не раз делала раньше (разве что теперь не боясь, что он ее ударит).
– Я здесь, отец, как вы и приказали.
– Да. – Ее макушки неуверенно коснулась ладонь, благословила, чуть помедлила, исчезла. – Встань. Мне нужно кое-что тебе сказать. Но теперь… Не знаю, есть ли в этом смысл. Я… – Голос смолк, а свет у него внутри разгорелся ярче, так что старик начал в нем растворяться.
– Просто превосходно. – Финголфинрод положил руки на плечи Кейтлин и отодвинул ее чуть назад. – Мне нужно побольше места.
Он с такой силой ударил отца по лицу, что звук пощечины прозвучал как выстрел.
– Эй! Капитан Слабоумие! Очнись!
В кабинете потемнело, лорд Сан-Мерси поднялся на ноги. В его глазах полыхал гнев. Вздернутый подбородок, мрачно сжатые губы – на мгновение он снова стал тем безжалостным воителем-эльфом, каким был в юности. Потом старик расхохотался:
– Сын мой, в тебе нет ни милосердия, ни жалости. Я хорошо тебя учил.
– Собственным примером, это уж точно.
Повернувшись к Кейтлин, лорд Сан-Мерси произнес:
– Дочь, мне недолго осталось в этом мире. Перед уходом нужно объяснить кое-что вам обоим и каждому вручить подарок. Сперва наследство Кейтлин. – Он наклонился так, что его губы оказались у самого ее уха, и прошептал: – После смерти ты окажешься посреди дивного луга, заросшего короткой зеленой травой и усыпанного белыми цветами. Над головой – серое грозовое небо. Солнца нет. Как и теней. У ног твоих развернется тропа, и не будет иного выбора – лишь пойти по ней. Тропа приведет к Черному Камню, этот менгир служит аватаром Богини. Можешь обратиться к ней, если пожелаешь, но она не ответит. У Камня тропа разделится. Левая – вытоптанная, по ней идут многие. Но если присмотреться внимательнее, увидишь и едва заметную тропку, уходящую направо. Ты не первой крови, так что сможешь пойти любым из двух путей. Пойдешь налево – переродишься. Но если пойдешь направо… – Он отстранился от Кейтлин.
