– А это что за пустое место?
– О нем у меня данных нет. По всей видимости, там никто не рыбачит. Не ловится ничего: если сети закинуть – сплошные водоросли попадаются.
– Ага. Сколько ты нашла таких точек?
– То-то и оно. Если сопоставить наши сведения, выходит, что Ис может быть только тут.
Закинув руки за голову, Ворон потянулась.
– Неплохо для начала. А теперь расскажи-ка, как лорд Плеяд умудрился загреметь в больницу Оспиталь-Метресс-де-ля-Мизерикорд
[114] и откуда у него гематома размером с мяч для гольфа?
И Кошка рассказала, как можно более деловито и кратко, обо всем, начиная с танца на Чумном карнавале и заканчивая попыткой изнасилования в квартире Баркентина.
– Жаль, ты не додумалась прихватить колечко, – вздохнула Ворон. – В моей работе пригодилось бы. Но что сделано – то сделано. Прямо сейчас у нас проблемочка: ну найдем мы твой затонувший город, а как ты туда попадешь? Под водой ты навряд дышать умеешь – я вот точно нет. К тому же плавучая слишком. В помещениях будешь всплывать под потолок, на улице взлетишь, как воздушный шарик. Тут нужно серьезное волшебство. Под серьезным волшебством я подразумеваю артефакт класса три или даже четыре.
– Уже не первый раз слышу этот термин, но понятия не имею, что он означает.
– Ну слушай. Артефакт класса четыре – инструмент, оставшийся со времен сотворения вселенной. Они жутко редкие и могущественные – тебе и не снилось. Артефакты класса три остались со времен сотворения Фейри. Не такие редкие, не такие могущественные, но тем не менее невероятно опасные объекты и стоят баснословных денег. Артефакт класса два – любой волшебный предмет, изготовленный до Промышленной Ревеляции. Есть могущественные и не очень, но все равно антиквариат. А артефакт класса один – это уже серийное производство, чаще всего изготовлено где-нибудь в Чжунго
[115], купить можно везде, где торгуют качественными волшебными предметами. В нашем случае речь идет о больших деньгах. Большущих деньжищах.
– Ты заметила, что я официанткой работаю?
– Не проблема. Это входит в контракт. Все включено. Просто хочу, чтоб ты оценила, какую я предлагаю выгодную сделку. Сейчас рекомендую выспаться. Вечером поедем повидать одну мою старинную подружку.
После долгого сна и скорого ужина Кошка и Эсме вышли вслед за Ворон на улицу, и та, шлепнув ладонью по капоту черного, словно полночь, «хайлендера», похвасталась:
– Ну и как вам моя новая тачка?
– Ничего себе машина – на такой только по Соляному Болоту и рассекать.
– Ну, у меня на эту детку планы. Как упромыслим твое дельце, мы с ней отправимся в путешествие по весьма пересеченной местности. А сейчас… Джилл, готова к приключениям?
– А то, – отозвалась машина.
– Запрыгивайте, ребята.
Они залезли в «хайлендер».
Шло время. Солнце село. Паркетник, приглушенно урча, катил на восток по дороге вдоль реки – прочь от моря и вглубь Каледона
[116] (этот лес раньше был частью первобытных чащоб, которые когда-то покрывали бóльшую часть Эвропы, а теперь превратился в заповедник и охотничьи угодья). Мимо окон проносились скрученные сосны и карликовые кедры, которые постепенно сменились мэрилендскими дубами, сассафрасами, водными ниссами и остролистами. Все молчали, даже Джилл. Когда Эсме заснула, Кошка закутала ее в одеяло и взяла на руки.
Поначалу приречная дорога шла ровно: ее явно поддерживали в хорошем состоянии. Но постепенно появилась колея, дорога сузилась и принялась петлять. Время от времени в окне мелькала река Аэльф
[117] – сначала серебристая, потом серая и наконец черная. Вокруг теперь попадались сахарные клены, буки, вязы и березы. Форму листьев Кошка в темноте различить не могла, но чуяла деревья по запаху, долетавшему через опущенное стекло.
Джилл подскочила на кочке, и всех подкинуло к потолку.
– Дама с тысячью имен! – выругалась Ворон и дважды переключила передачу.
Дорога быстро выродилась в убогий проселок.
– Далеко же от обитаемых мест забралась твоя подруга, – заметила Кошка, которая вот уже больше часа молчала.
– У нее есть на то причины.
Паркетник остановился перед ручьем, через который наподобие моста были перекинуты две большие деревянные балки – ровнехонько на таком расстоянии, что Джилл могла по ним проехать. На противоположном берегу превратившаяся в тропинку дорога вела к скрытому деревьями кирпичному дому с черепичной крышей, многочисленными башенками и трубами. Его светящиеся окошки дружелюбно подмигивали.
– Что-то я сомневаюсь насчет моста, – проворчала Джилл.
Ворон ласково похлопала по приборной панели.
– Голубушка моя, не можешь – не надо.
– Я не говорила, что не могу. Ясное дело, могу. Просто остановилась посмотреть, хватит ли места развернуться. Чтобы обратно переехать. Если придется, я бы и задом могла. Только лучше не надо.
– Мы можем…
– Да забудь. Там есть место для разворота, теперь вижу. Но если б пришлось, я б и задом могла.
– Джилл – ты просто класс, – похвалила Ворон. – Лучше всех.
– Тихо ты. Я тут работаю типа.
Медленно и осторожно Джилл перевезла их через ручей.
Эсме спала беспробудным сном, так что Кошка попросила:
– Джилл, позаботься о малышке, ладно?
– Запросто. Проснется, так я ей врублю «Происки Немо».
Дом освещали неяркие прожектора, так что забредший сюда по какой-то чудесной случайности путник мог по достоинству оценить прихотливую кирпичную кладку, позеленевшие медные водостоки и полированный дверной молоток в форме шилы-на-гиг
[118]. Но Ворон повела Кошку вокруг – к черному ходу. А там достала складной нож-наваху и вскрыла замок.
– Ты говорила, она твоя подруга, – удивилась Кошка.
