— Что? — отозвалась та.
— Что несмотря на усталость, мне частенько приходилось отрабатывать смену и в постели. Как муж потребует. Я любила его, но под конец семейной жизни мне просто стало всё это противно.
Я взглянула в глаза девушке:
— Вот она, твоя любовь. А ты думаешь, ты особенная? У тебя будет по-другому? Нет… Мужики все одинаковые. Так не будь дурой, не повторяй моих ошибок и ошибок миллионов женщин. Это глупо — жить так, но кричать «зато я люблю!» Поверь мне, любовь не вечна, и на хлеб её не намажешь… Так возьми хоть деньги за свои труды, за то, что многие делают годами бесплатно, и тоже через силу. Будь умнее!
Повисла тишина. Молодая девушка обдумывала мой печальный опыт брака.
— Иди, девочка, — тихо произнесла я. — Подумай. В жизни не всё так, как кажется…
Вика ушла к себе, а я смахнула с глаз слезу воспоминаний, и немного успокоившись от нахлынувших почти забытых эмоций, вновь нажала кнопку селектора. На этот раз на том конце отозвался женский голос:
— Лариса, зайди ко мне.
— Прямо сейчас?
— Да, сейчас.
— Хорошо, сейчас буду.
Селектор замолчал. Потекли минуты тишины и спокойствия, как снова ожила дверь и зашла парикмахерша.
Лариса прошла к столу и села, настороженно наблюдая за мной.
— Что-то случилось? Не понравился образ Виктории?
— Нет, все в порядке, — разоружающие улыбнулась я ей. — Ты умница! Выглядит она теперь очень дорого и со вкусом. Поговорить я хочу о ней, но не об этом. У меня к тебе просьба.
Я посмотрела в глаза Ларисе.
— Вот, — я протянула ей маленький флакончик с таблетками.
Лариса смотрела то на флакон, то на меня.
— Это… что? — подняв брови, спросила имиджмейкер.
— Клофелин, — не моргнув глазом, ответила я.
— Не поняла? — Выпучив глаза, удивлённо спросила Лара.
Я вздохнула и принялась пояснять:
— Когда закончишь с макияжем, отведёшь Викторию в комнату для нашего гостя. Там будет шампанское. Предложишь ей выпить, и добавишь одну таблетку ей в бокал.
На лице Ларисы отразилось понимание:
— А-а-а… Ты хочешь, чтобы её отрубило во время секса?
— Да, — подхватила я. — Не доверяю ей, понимаешь. Боюсь, не выкинула бы чего…
— Думаешь, она может?
— Кто знает… На самом деле с девственницами это распространённая практика, они потом просто не помнят ничего, но во второй раз уже не боятся. Просто ты у нас не так давно, подключайся!
Лариса помолчала немного:
— Ну, а вдруг она… Ну, короче, кони двинет? Я же буду виновата в итоге.
— Если с порцией не переборщишь — не двинет. Просто отрубится, а клиент подумает, что напилась. Но ему уже будет всё равно. Вот твоя премия за это, — я пододвинула к ней ближе белый конверт с неплохой суммой в долларах.
Та заглянула мельком в конверт и кивнула.
— Тогда можешь идти, — ответила я ей.
Парикмахер взяла флакон со стола и ушла, не забыв прихватить с собой и белый конверт.
Зашла в свою комнату и принялась метаться по ней, словно раненый зверёк. Я не могла усидеть на месте, и не знала, что меня разрывает на части больше всего: злость, гнев, горе или жалость к себе. Я ходила из угла в угол какое-то время, пока не дошла до точки, когда больше не смогла себя сдерживать.
Я схватила вазу со стола и швырнула через всю комнату об стену. Та со звоном разлетелась и осыпалась на пол мелкими осколками. На этом я не собиралась останавливаться. Схватила графин с тумбы и смачно шваркнула его о стену. Графин тоже разлетелся на осколки, поранив мое запястье, по которому тут же побежала теплая липкая кровь, но я словно обезумела — мне просто было всё равно. Я уже шла к стаканам на столе. Взяла один и со всего маху кинула его в зеркало. Под оглушительный грохот блестящая гладь мелким дождём легла на пол.
В комнате охраны ничего не предвещало беды. Я переговаривался и шутил с охранниками, Паша был за главного и сидел на посту, прослеживая камеры по дому. Он просматривал мониторы, как вдруг заметил какое-то нездоровое движение в одном из них.
— Бл*дь!! Что она творит! Она весь дом разнесёт, и сама убьётся! — закричал Паша.
Охранники толпой кинулись к мониторам, пропуская вперёд меня. Я озабоченно уставился в монитор, где девушка крушила всё, что попадало в руки и билось.
Буквально несколько секунд смотрел на происходящее, а затем стремительно сорвался с места. Покинув комнату охраны, направился бегом по лестнице вверх, в комнату девушки. Оттуда разносился треск стекла и грохот, по мере моего приближения становившийся все громче.
Резко открыл дверь и ворвался в комнату. Схватил бушующую девушку сзади за талию одной рукой, второй не дал ей разбить очередной предмет. Она кричала и вырывалась, словно дикая, но этому ребёнку меня не одолеть. Развернул к себе и прижал её к стене своим телом, лишая возможности дрыгаться.
— Успокойся! — проревел я, словно медведь.
Вика ещё какое-то время пыталась метаться, но быстро выбилась из сил и просто повисла на мне. Если бы я её отпустил и перестал придавливать корпусом тела, она, наверное, грохнулась бы в осколки. Дыхание девушки стало прерывистым, сердце билось со страшной силой. Попытки вырваться она оставила.
— Отпусти, — тихо сказала я. — Мне больно…
— А бить стекло перестанешь? — спросил грозно Егор, нависая надо мной.
Моё тело было крепко прижато телом мужчины, его руки намертво приковали к стене тонкие кисти, я даже вдохнуть воздуха не могла нормально.
— Я не буду, пусти… — прохлюпала сквозь слёзы.
Хватка ослабла, Волк отпустил меня. Ватные ноги стали подгибаться, и я стала медленно заваливаться прямо в осколки.
— Ну ё-маё, ты чего? — он поймал меня и, подхватив на руки, понёс через битле стекло к кровати.
Уложив на чистый край меня, Егор стряхнул с кровати острые осколки и мусор. Он заметил, что по моей правой руке тонкой струйкой бежит кровь. Задрав рукав водолазки, Волк увидел неглубокую, но довольно большую и неприятную рану. Я, наверное, вся была в мелких царапинках, такой глубокий порез был только один по ощущениям.
Егор оторвал край простыни и перебинтовал мою рану.
— Ты с ума сошла? Ты же вся поранилась!
— Мне всё равно! — истерично заявила я. — Зачем ты только пришёл, ты всё испортил!!
Я неожиданно для мужчины резво поднялась с кровати и стала лупить руками сидевшего рядом Волка. Ему вновь пришлось погашать новую вспышку агрессии силой. Он повалил меня на кровать, прижав собой сверху, руки снова заблокировал в области запястья.
