Эдвард вопросительно вздернул левую бровь.
— А я, как вы и сами видите, художница, занятая своим делом и слишком эксцентричная. И… — Она не могла этого выговорить. Не могла вслух назвать причину, по которой он просто не мог считать ее интересной женщиной.
Его глаза потемнели.
— И что еще?
— Зачем вы пришли сюда? — выкрикнула Софи, теряя остатки и без того слабой выдержки.
Он склонился над ней.
— Значит, вы эксцентричны, вот как? Это забавно, потому что я не вижу в вас ничего эксцентричного. Оригинальность, талант — да. Эксцентричность? Нет. Чьи слова вы повторяете, Софи? Вашей матери?
Девушка от изумления потеряла дар речи. Он шагнул к ней — Софи подалась назад.
— Похоже, вы кое-что забыли, — пробормотала она.
Софи нервно облизала губы. Он вынудил ее прижаться спиной к стене. Софи дрожала от страха — она уставилась на Эдварда, окончательно онемев. Что, если он воспользуется ситуацией и поцелует ее? Как ей тогда быть?
А он подумал вдруг, что если ее до сих пор никто никогда не целовал, то ей, пожалуй, это должно понравиться…
В синих глазах Эдварда мелькнул гнев. я.
— Мне плевать на вашу дурацкую лодыжку, Софи.
— Ну, тогда вы единственный человек, который…
— Просто все остальные — толпа чертовых придурков.
Софи не отрывала от него взгляда, остро чувствуя, что их тела разделяют всего несколько дюймов, ощущая жар его тела. Хуже того, она ощущала, что и ее тело горит огнем, чего с ней никогда прежде не бывало.
— О чем это вы?
Он поднял руку. На одно краткое мгновение Софи показалось, что Эдвард хочет коснуться ее. Его рука помедлила возле плеча девушки, но потом Эдвард оперся ладонью о стену, как раз возле головы Софи.
— Я говорю, что зашел навестить вас, как это мог сделать любой другой молодой человек. Все вполне благопристойно и мило. Просто я нахожу вас очень интересной. А вы ведете себя так, будто я прокаженный.
— Я не хотела произвести такое впечатление, — неуверенно ответила Софи. Рукав его синего пиджака был так близко, что она ощутила щекой прикосновение мягкого ворса шерстяной ткани.
Эдвард внимательно посмотрел на девушку.
— Почему вы меня боитесь?
— Я не боюсь…
Но она боялась — ох, как она боялась! «Что мне делать, если он вздумает поцеловать меня?..»
Он криво улыбнулся. В глазах мелькнула горечь.
— Наверное, мне не следует вас винить. Но я вам обещаю, Софи, что никогда не причиню вам ни малейшего вреда. Я хочу быть вашим другом.
Последние слова он произнес мягким, почти мурлыкающим тоном. Софи немедленно отреагировала. Ее сердце забилось втрое быстрее, стало трудно дышать, во рту пересохло. Какую дружбу он имеет в виду?..
Софи осторожно посмотрела в его сверкающие голубые глаза. И перед ней всплыла картина слившихся тел, мужского и женского. Мужчиной был Эдвард, а женщиной — она сама. Конечно, в его словах был и другой, более глубокий, скрытый смысл, Сюзанна наверняка посчитала бы так. Но Софи сомневалась, верно ли это, потому что помнила, как добр и мягок он был с ней там, на веранде в Ньюпорте, тем незабываемым вечером. И она не знала, что ей чувствовать сейчас, когда он говорит с такой искренностью, — облегчение или разочарование.
Он пристально глядел ей в глаза.
— Мы друзья, Софи?
Софи задрожала. Она знала, что Эдвард ощущает эту дрожь, потому что щекой она касалась его руки. А если бы он еще чуть-чуть продвинулся вперед, то и колени их соприкоснулись бы.
— Софи?..
Она пыталась найти подходящие слова для ответа, но все казалось ей двусмысленным.
— Конечно, мы друзья, если это то, чего вы хотите. — И она снова покраснела.
Похоже, Эдвард был доволен. Но его следующие слова страшно взволновали Софи и окончательно лишили ее присутствия духа.
— А вы не напишете что-нибудь для меня?
— Что?
— Вы не могли бы написать что-нибудь для меня, Софи? — повторил он.
Она не в состоянии была шевельнуться. И сердце ее вновь бешено заколотилось.
— Напишите хоть что-нибудь, — льстиво-умоляюще проговорил Эдвард. — Что-нибудь, что вам самой захочется.
Софи подумала, что таким тоном ему приходилось говорить не однажды, со многими женщинами, когда он хотел поймать очередную жертву и затащить ее в свою постель. Она вжалась спиной в стену:
— Нет. Не думаю… Нет.
Его улыбка увяла.
— Но почему?
— Это не слишком хорошая идея.
— Отчего же?
Софи и сама не знала. В ней говорил инстинкт, предостерегая ее, не разрешая уступить его просьбе. Может быть, потому, что она находила его совершенно неотразимым, и потому, что ей очень хотелось услышать от него слова одобрения, даже если они не относились бы к ее работе и профессиональному мастерству. И почему-то Софи ощущала, что очень опасно впустить Эдварда в мир своего искусства, — куда более опасно, чем оставаться с ним наедине вот здесь, сейчас… или принять его дружбу.
— Вы слишком многого просите.
— Разве? Вы же написали портрет для мисс Эймс.
— Это не одно и то же.
— Почему?
Софи не нашлась что ответить. Она не могла сказать ему, что мисс Эймс — просто милая, хоть и ворчливая старушка, тогда как Эдвард — сказочный принц, мечта каждой женщины, и к тому же портрет мисс Эймс она написала по настоянию матери, а не по просьбе пугающего, опасного незнакомца-мужчины.
— Я очень занята, — ответила она наконец, хотя язык с трудом повиновался ей: ведь, говоря правду, она в то же время и лгала. — У меня занятия в Академии и этюды, это занимает почти все мое время.
— Понимаю. — Эдвард явно был огорчен, он опустил руку, которой опирался на стену. — Я думал, что, если мы стали друзьями, у вас найдется немножко времени и для меня.
Софи не знала, что думать. А если он и вправду просто вежлив и галантен? Если он вправду хочет стать ее другом? Если они смогут завязать платонические, но теплые и долгие отношения? Софи уже поняла — ей не хочется, чтобы Эдвард исчезал из ее жизни. Он стал частью ее мира, хотя едва успел приблизиться к самому его краешку.
— Почему вы все это делаете? — прошептала она.
— Потому что вы в этом нуждаетесь, — очень мягко ответил он, уверенно глядя ей в глаза. — Я вам нужен, Софи. Вы нуждаетесь в хорошей встряске.
Софи онемела.
И тут вдруг его руки оперлись о стену, по обе стороны головы девушки.
— Вы нуждаетесь в хорошей встряске, — повторил Эдвард, на этот раз грубоватым тоном, и внезапно его бедра коснулись ее бедер. — Отчаянно нуждаетесь.
