Побледневшая Софи молчала.
— Ты еще девственница?
Софи просто не в состоянии была шевельнуться. Прошло несколько секунд, и Сюзанна, не слыша ответа, почувствовала, как ее сердце замирает. Нет, она не может поверить. Неужели и вправду ее драгоценную дочь трогал этот похотливый мошенник — трогал и замарал? Сюзанна слишком живо припомнила, как она сама уступила Джейку, когда ей было всего пятнадцать. Но ведь Софи совсем не похожа на нее, и Сюзанна ухватилась за эту мысль.
Но вот дочь заговорила, и Сюзанне показалось, что прямо возле нее взорвалась бомба, разрушившая все ее надежды.
— Я не ребенок, мама. Ты не можешь задавать мне такие вопросы.
— О Боже! — выдохнула Сюзанна, не в состоянии осмыслить столь открытый вызов, неповиновение. Это просто невозможно понять. И каков смысл слов Софи? Как их истолковать? Утратила ли она девственность? Да и Софи ли это?! — Я лишь пытаюсь уберечь тебя от беды. Я всегда старалась тебя оберегать.
— Но может быть, я больше не хочу, чтобы меня оберегали, мама? Может быть… — Девушка так задрожала, что Сюзанна это заметила. — Может быть, я просто хочу жить… сейчас… даже если это ошибка. — Она вдруг повернулась и пошла к двери.
— Софи! — закричала Сюзанна, бросаясь следом за ней. — Не может быть, чтобы ты так думала!
Софи, остановившись у порога, полуобернулась. Она старалась не заплакать.
— Но я думаю именно так. Видишь ли, мама, я устала быть чудаковатой калекой.
Сюзанна потеряла дар речи, а Софи вышла из мастерской.
Поднявшись наверх, девушка бросилась на кровать, обхватила подушку и изо всех сил пыталась сдержать слезы. Ее не слишком расстраивало, что мать не понимает ее живописи. Она просто не может ее понять. Гораздо хуже то, что Сюзанна, без сомнения, не ошибается в отношении Эдварда. Его намерения бесчестны. И Сюзанна готова пустить в ход и ногти, и зубы, лишь бы спасти родную дочь от гибели. Но Софи сказала матери именно то, что думала. Она устала от постоянной опеки, и она захотела жить.
Но неужели ей действительно хочется стать в глазах всех безнравственной, бесстыдной женщиной? Можно ли обрести счастье, сделавшись любовницей?..
Софи подняла голову — в спальню вбежала Лиза. Она была явно встревожена, ее большие глаза светились сочувствием. Она только что приехала в Нью-Йорк вместе с Сюзанной. — Софи? Что с тобой?
Софи покачала головой. Слезы все-таки покатились из ее глаз.
— Ох, дорогая! — воскликнула Лиза, садясь рядом и отбирая у сестры подушку. Потом она ласково взяла ее за руки. — Софи, что тут у вас происходит?
— Я не знаю! — воскликнула Софи. — Я совсем запуталась. Лиза, я совершенно запуталась!
Лиза всмотрелась в ее лицо.
— Ты видела Эдварда Деланца?
Кивнув, Софи смахнула слезы.
— Ох, сестренка! Представляю, что тебе пришлось пережить!
Софи крепко сжала руку Лизы.
— Мама права, я это понимаю. Я знаю, что Эдвард хочет совратить меня, Лиза.
Лиза судорожно вздохнула:
— Он уже пытался?
— Не совсем. Пока нет.
— Софи, твоя мать действительно права. Ты не должна больше с ним встречаться.
Софи печально посмотрела на Лизу:
— Это легче сказать, чем сделать.
— Но не влюбилась же ты в него?! — воскликнула Лиза.
— Конечно влюбилась, — горестным шепотом отозвалась Софи. — Разве я могла устоять?
Испуганная Лиза встала.
— Ты должна слушаться маму. Тебе нельзя больше его видеть. Иначе ты позволишь ему такие вольности, в которых будешь раскаиваться всю жизнь!
— Наверное, ты права, — тихо проговорила Софи. — Но я не могу не видеть его.
— Ты должна!
— Лиза, он ведь не просто бесчестный развратник, который хочет меня соблазнить. Он мой друг. Настоящий друг. Я просто не представляю жизни без него.
Темные глаза Лизы наполнились ужасом.
— Софи, ты ошибаешься. Эдвард Деланца тебе не друг. Если бы он был твоим другом, у него не было бы бесчестных намерений.
И Софи вздрогнула, услышав в этих словах жестокую правду.
Глава 14
Эдвард, совершенно одетый, сняв лишь пиджак, лежал на кровати в своем номере и глядел в потолок. Он заложил руки за голову и следил за медленным вращением лопастей вентилятора. На его лице застыло сосредоточенное выражение.
Как он ни старался отвлечься, все равно постоянно думал о Софи. Вспоминал, как она ликовала, когда Жак сказал, что покупает его портрет, и как сильно огорчилась, когда Сюзанна заявила, что этот же самый портрет отвратителен… Вспоминал, как она рассердилась вчера, когда он вынудил ее согласиться на прогулку с Генри Мартеном, но ведь он старался для пользы самой Софи, хотя ему и не слишком приятно, что она будет веселиться в обществе другого мужчины. И еще вспоминал, как она ответила на его поцелуй там, в мастерской, когда он повел себя отнюдь не по-джентльменски.
И никак не удавалось отделаться от воспоминания, как Софи коснулась его лица после ухода француза. Тут уж сердце самым странным образом подпрыгивало. Эдвард стиснул зубы, на его щеке постоянно подергивался мускул. Он был достаточно опытен, чтобы распознать любовь, понять, что женщина любит его… И в тот момент, когда Софи коснулась его щеки, он понял, что она его любит. Наверное, будь он не так невнимателен и бессердечен, он бы заметил это раньше. Тогда, в мастерской, Эдвард видел лишь ее желание, ее страсть и понимал, что Софи полностью сдалась на его милость, но он не ушел, он не подумал о том, что девушка может полюбить. Теперь же, оглядываясь назад, он видел много опасных признаков, которые следовало заметить раньше.
Конечно, можно не сомневаться, что эта любовь порождена не только желанием, но и благодарностью. Но это не имеет никакого значения. Несчастье уже случилось. И Эдвард обязан положить всему этому конец.
Эдвард ненавидел себя. Он вторгся в жизнь Софи, чтобы научить девушку жить полной жизнью, ему и в голову не приходило влюблять ее в себя. Он здорово ошибся… И даже если бы он хотел жениться на Софи (а такого желания у него не возникало), он все равно никогда бы этого не сделал, поскольку был уверен, что любой брак со временем обращается в руины.
Эдвард крепко зажмурил глаза, пытаясь отогнать болезненные воспоминания. Но это не помогло. Да, брак его родителей был сплошным фарсом. Мать изменяла отцу самым непристойным образом, и все это прикрывалось ложью и фальшью. Этот брак давно уже распался, но Эдвард успел увидеть его пугающие последствия. И он никогда не мог простить матери ее бесконечный эгоизм.
Эдвард резко сел, свесив ноги с кровати. Когда он говорил Софи, что во многом старомоден, он не лукавил. И именно из-за своей старомодности он вел распутную жизнь. Брак — это навсегда, клятвы даются навечно, однако Эдвард слишком хорошо знал, что большинство людей быстро забывают о своих обещаниях.
