— Я просто не могу в это поверить!.. Я должна судиться с собственной матерью?! Это ужасно! Чудовищно!
— Да, это неприятно, — согласился Генри, внимательно глядя на Софи.
Она чувствовала, что близка к истерике. Но в то же время в ней нарастал гнев. Боль от предательства матери утихла за последние дни. Ее место заняла ярость: Софи ненавидела Сюзанну за бездушие, жестокость, за то, что та несправедливо обошлась с собственной дочерью и со своей первой внучкой.
— У меня остались кое-какие деньги во Франции. К несчастью, я уезжала в такой спешке, что не успела взять соответствующие бумаги в банке. Я сейчас занимаюсь переводом денег сюда, но без документов это займет много времени, чуть ли не шесть недель… — Голос Софи задрожал. Она слишком тревожилась о будущем, почти не спала ночами и никогда не чувствовала себя более усталой, чем теперь. Она нуждалась в чьей-то поддержке, ей недостаточно было сочувствия Рашель.
Тем более что с каждым днем увеличивалась возможность приезда в Нью-Йорк Эдварда Деланца.
Софи постаралась совладать с собой, чувствуя на себе испытующий взгляд Генри.
— Через несколько недель Дюран-Ру устраивает мою выставку. Очень надеюсь, что она будет иметь успех. Большинство из тех работ, что войдут в экспозицию, Дюран-Ру уже купил у меня, но несколько новых картин возьмет на комиссионных началах. Думаю, он согласится дать мне немного денег авансом, в счет будущей продажи. Я немедленно поговорю с ним.
Галерея находилась всего в нескольких кварталах от них, и Софи готова была броситься к торговцу в ту же минуту. Генри придержал ее за рукав.
— Софи, подождите. Вы слишком расстроены. Вы уверены, что не можете вернуться домой? Возможно, если я выступлю в роли посредника…
— Нет! — яростно выкрикнула она, напугав их обоих. Генри выпустил ее руку.
Софи съежилась, ее била нервная дрожь.
— Генри, вы просто не понимаете, почему я не могу вернуться домой одна.
— Да. Я не понимаю.
Софи нервно сглотнула, чувствуя себя на грани обморока.
— Я не могу вернуться домой потому, что моя мать требует, чтобы я отдала своего ребенка чужим людям, навсегда.
Генри онемел.
Софи осмелилась наконец посмотреть в его изумленные глаза.
— Да, у меня есть ребенок. Незаконный ребенок… маленькая дочка, ее зовут Эдана-Жаклин О'Нил, и я люблю ее всем сердцем.
— Боже праведный! — выдохнул Генри, и тут же его лицо запылало от гнева. В глазах мелькнула догадка. — Деланца?! Это он — отец? Этот ублюдок!
Софи всхлипнула, хватая Генри за руку.
— Прошу вас! Я не желаю говорить об отце Эданы, не хочу! — Но она знала, что Генри прекрасно все понял, он прекрасно понял, что никто другой отцом быть просто не мог. И Софи вдруг осознала, что точно так же будет реагировать любой другой человек, узнавший о существовании Эданы.
Генри кивнул, стиснув зубы. Его плечи невольно опустились.
— Да, я вас понимаю.
— Разве вы можете понять?! Я и сама-то не уверена, что мне все понятно… — прошептала Софи.
Раньше она об этом просто не думала. Ее мысли были слишком заняты насущными проблемами, и она не представляла, каковы будут последствия того, что все вокруг узнают имя отца Эданы. Было бы гораздо лучше, подумала Софи, если бы они с Эдвардом как-то договорились о том, стоит ли публично признавать его отцовство, но это нужно было сделать раньше. А теперь, когда она прячется от него, о каких обсуждениях может идти речь? Софи смотрела на Генри, чувствуя себя потерянной, одинокой, все ее чувства пришли в смятение…
— Генри, я люблю мою малышку. И не собираюсь с ней расставаться. С моей стороны не может быть никаких компромиссов. Я в бешенстве из-за предательства моей матери, я ненавижу ее… и никогда не вернусь к ней.
— Вот теперь я и в самом деле понимаю, — медленно произнес Генри.
Софи ожидала, что выражение лица Мартена изменится, что она сейчас увидит в его глазах осуждение, неприязнь, но увидела лишь печаль и сочувствие.
— Вы потрясены, это естественно… но… вы все-таки будете представлять мои интересы?
— Софи, я ваш друг. Разумеется, я продолжу дело и помогу вам, как сумею.
Софи благодарно посмотрела на него, не сказав ни слова. Генри достал носовой платок и протянул ей. Софи вытерла глаза.
— Спасибо, огромное спасибо, Генри.
Он снова взял ее под руку, и они пошли дальше, на этот раз в молчании. Наконец они добрались до Юнион-сквер. Генри подвел Софи к скамейке, стоящей в пустынной аллее, и они сели, распугав гуляющих вокруг голубей. Генри повернулся к Софи, их колени слегка соприкоснулись. Юноша робко кашлянул.
Софи комкала носовой платок.
— Я уверена, Поль Дюран-Ру даст мне небольшой аванс, — снова сказала она, и в ее голосе прозвучали и надежда, и отчаяние.
— Я в любом случае не позволю вам умирать с голоду, Софи. Разве вы не знаете этого?
— Вы более чем добры, — прошептала она.
— Дело не в доброте. — Генри было явно не по себе. — Неужели вы до сих пор не поняли?
Софи настороженно затихла. Генри отчаянно покраснел.
— Я ужасно влюблен в вас, Софи.
Потрясенная, она уставилась на него.
Генри, похоже, почувствовал, что должен как-то объяснить свое признание.
— Видите ли, два года назад, летом, я приехал в Ньюпорт-Бич специально для того, чтобы познакомиться с вами, но причины были не слишком достойными. Однако теперь все изменилось, и я говорю вам правду. Тогда я рассчитывал жениться на вас. Меня поощряла моя тетушка, потому что вы наследница кое-какого состояния. Но вы оказались невероятно милы, просто очаровательны. Хотя поначалу вашей матушке удалось изрядно меня расхолодить и обескуражить.
Софи вздрогнула:
— Она… она…
— Да. Она умеет озадачить. Но вы самая искренняя, самая добрая женщина, какую мне когда-либо приходилось встречать, и храбрая. Я был бы счастлив жениться на вас, Софи. Я говорю это от всей души. — Он стал просто-таки пунцовым. — Я давно влюблен в вас. Более чем влюблен. Вам бы не следовало так удивляться.
— Генри… но я не знала…
— Да, я понимаю. Вы смотрели только на него.
Софи промолчала, потому что Генри был прав. Она думала об Эдварде и сейчас, и ее переполняла боль. Неужели он навсегда останется ее единственной любовью?..
Генри тихо продолжал:
— Я никогда прежде не говорил женщинам ничего подобного. Но я не могу видеть, как вы страдаете. Вам нельзя оставаться одной. Вам нужен муж, а ваша дочь нуждается в отце.
Софи встряхнула головой, отгоняя мысли об Эдварде. И взяла Генри за руку.
