Глава 5
Формирование папства
Века, которые мы кратко рассмотрели, были веками мрака и отчаяния для патриотов-римлян. Казалось, мир рушится вокруг них. Беда следовала за бедой без передышки. Чума, голод, землетрясения, бунты и вражеское вторжение беспрерывно шли друг за другом по пятам. Мир подходил к своему концу. Римляне были неспособны увидеть, как мы видим сейчас, что в то же время закладывались основы будущих государств, более великих, чем их государство, и что живые элементы новой и высшей цивилизации прибавлялись к старой. Они могли видеть лишь одну очевидную истину — что великая политическая держава истории покидает мир.
Но не все древнее общество разделяло это чувство безнадежности. Значительная часть римских граждан с надеждой смотрела в будущее и не боялась, что все, достигнутое человеком, будет утрачено, и они, как и германцы, закладывали новые основы, широкие и прочные, для будущего строительства. Мы рассмотрели раннюю историю христианской церкви, ее незаметное начало, ее конфликт с язычеством и окончательную победу, а также новые, привнесенные ею идеи. Однако история ранней церкви как религии является лишь небольшой частью ее истории. На фундаменте, заложенном простой и слабо организованной общиной, сложившейся после сошествия Святого Духа на апостолов, постепенно, под действием причин, существенно отличавшихся от всего, о чем говорилось в четырех Евангелиях, строилось здание самой долговечной и самой могущественной организации в истории — Римской католической церкви. Во все темные дни германского Переселения и последовавшей за ним политической неразберихи она была самой эффективной консервирующей и ассимилирующей силой из действовавших тогда, и, хотя все остальные великие творения Средневековья — Священная Римская империя и феодальная система — ушли из мира, оставив за собой лишь тень, она просуществовала вплоть до наших времен, будучи силой, охватившей весь мир, с грандиозным и живым влиянием, несмотря на утрату многого того, на что когда-то предъявляла права. Потому, изучая историю цивилизации, чрезвычайно важно проследить шаги, через которые примитивная церковь, как описывает ее Новый Завет, преобразовалась в это огромное и в высшей степени усовершенствованное «создание человеческой политики», как справедливо назвал ее Маколей.
Я не стану вдаваться в вопрос о происхождении епископата, который принадлежит истории первой церкви. Достаточно сказать, что, какой бы простой и свободно организованной ни была первая церковь, ко времени обращения Константина те главные силы, которые превратили ее в иерархическую организацию, уже действовали, и их результаты очевидно проявились во все большем отъединении духовенства от мирян как отдельного института с особыми правами и привилегиями, разделенного внутри себя на ранги с разными чинами и полномочиями. В этой главе мы проследим дальнейшее действие этих и других причин, превративших эту организацию начала IV века, на тот момент более аристократическую, чем монархическую по характеру, в теократический абсолютизм последующих столетий. Процесс не успел завершиться за тот период, который охватывает данная глава, но он шел полным ходом, и лишь какой-нибудь революционный разворот исторических течений мог бы помешать ему завершиться.
Когда, по всей вероятности, кто-то из духовенства того или иного города сумел приобрести власть над остальными и положить начало чину епископа в его позднем значении, то затем было естественно совершить и следующий логичный шаг, и епископ самого важного города или столицы провинции распространил свою власть на других епископов провинции и положил начало чину архиепископа. Оставалось сделать еще один шаг, не менее логичный: ко г-да епископ важнейшего города крупного региона — Александрии или Антиохии — или имперской столицы распространил власть на архиепископов и епископов и основал церковную монархию.
Однако это указывает лишь на общую тенденцию и ничего не говорит нам о причинах, которые позволили формирующемуся устройству действительно пойти в ту сторону, куда вела эта тенденция. Если бы обстоятельства того времени не способствовали росту по этой линии, то эти начинания, даже самые многообещающие и естественные, не привели бы ни к какому результату. В таком случае, чтобы назвать реальные причины сложившегося в церкви монархического правления, мы должны обратиться к тем благоприятным обстоятельствам, которые все как бы соединились вместе, чтобы выпестовать эту естественную тенденцию, к тем условиям, в которых оказалось это развивающееся церковное устройство.
Приступая к их рассмотрению, нужно прежде всего четко уяснить тот факт, что христианская религия не была одной из этих причин. Нет такой формы правления или организации, к которой она как религия непосредственно вела бы.
Более того, неизъяснимо важно и здесь, и на протяжении всего хода истории отделять церковь от христианства. Есть три совершенно разные вещи, связанные с историей этой религии, каждая из которых берет свое начало, свою возможность для роста в самом раннем христианстве, но все они порождены абсолютно противоположными причинами и живут практически независимой жизнью, во всяком случае жизнью, которой ни в коей мере не управляют остальные.
Одной из них является христианство, которое мы считаем просто религией; та личная вера и любовь к божественному Спасителю и божественному Отцу, раскрытому им, которая приводит индивида в сознательное единство с Богом и становится для него непревзойденной помощью в праведной жизни; та личная вера, которая существует, по-видимому, с равным совершенством и равно полными результатами при любой церковной системе и в любой форме догматического вероучения. То, что такая сила существует и что такие результаты проистекают из этих причин, ясно следует из подавляющего множества доказательств, ясных для любого, кто углубится в исторические детали, независимо от того, какая бы жгучая ненависть или смертельная жестокость ни вырастала из теологических разногласий, независимо от любого лживого интриганства, свойственного церковным распрям.
Вторая из них — церковь как организация, церковная система, правящий или политический институт. Основанная на группе людей, исповедующих христианскую религию, она тем не менее является результатом их политических, правовых, организационных побуждений, а не всего того, что связано с религией как религией. Казалось бы, это должно быть совершенно ясно любому, кто помнит, как прекрасно проявлялась одна и та же религиозная жизнь, как достигались одни и те же религиозные результаты при самых разных мыслимых формах организации. Ксаверий, Уэсли и Вулман
[68], невзирая ни на какие недостатки характера или нрава, равно являются примерами преобразующего и вдохновляющего влияния одной и той же силы.
Третья — система догматов, корпус богословских убеждений того или иного века или народа. Также основанная на главных фактах христианской религии, она не создается и не обуславливается ничем, связанным с христианством исключительно как с религией, а является всего лишь результатом научного инстинкта, естественной и неизбежной попыткой разума объяснить эти главные факты и оформить объяснения в разумной и логичной системе. Эти объяснительные теории очень отличаются друг от друга, и это неизбежно, поскольку они формируются при различных философских предпосылках и различных условиях веков и народов, но эти различия научных систем ни в малейшей степени не подразумевают каких-либо различий в главных фактах и переживаниях, которые они пытаются объяснить. Неоспоримо, что христианские секты, не отличаясь друг от друга какими-либо существенными религиозными истинами, вели между собой немало кровопролитных гражданских войн. По слабости их еще не полностью цивилизованной или христианизированной человеческой натуры разногласия казались им жизненно важными, столь же важными, как сам фундаментальный факт, который они пытались объяснить, и потому они сжигали и пытали ради того, чтобы спасти души людей.
