Следователь, поморщившись, расстегнул пальто и сбросил его на ближайшую кушетку. За ним последовал пиджак. Когда подошла очередь рубашки, а мужчина и не подумал скрыться за ширмой, у Тайрин брови встали домиком, а тьенна Гретхем усмехнулась.
— Совсем допекло? — спросила она с пониманием.
— Близко было, — ответил Лэртис ей в тон. — Трудно сдержаться.
Они обменялись быстрыми взглядами, и Тайрин заподозрила, что говорят они вовсе не о взрыве. Но расспросить не успела. Следователь снял рубашку, открывая огромный кровоподтек на половину спины. Магический щит сдержал удар, но не избавил от него полностью. Мужчине сильно досталось.
— Не двигайся, посмотрю, не сломал ли ты что-нибудь, — деловито сказала Гретхем, ничуть не удивившись устрашающему зрелищу.
— Вроде трещина на ребре. Не уверен.
— Тебя не спросила. Кто из нас целитель, ты или я?
Гретхем нажала на его спину, прощупывая, и Лэртис невольно вскрикнул. Затем от рук целительницы пошел мягкий свет, и она прошептала заживляющее заклинание.
— Ушиб, а не трещина. Вечно вы, мужчины, преувеличиваете. Чего только рубашку снял? — Она ткнула его в плечо. — Раздевайся целиком, ты ж не одной спиной ее прикрывал.
Студентов в выходные в лазарете не было, и Гретхем могла осмотреть пациентов, никуда не торопясь.
— Или думаешь, я голых мужиков не видела? И она видела, так что нечего стесняться! — Целительница кивнула на Тайрин и добавила уже для нее: — Потом твоя очередь.
— Я не так сильно ушиблась.
Не то чтобы она стеснялась, но после катакомб ей хватило насмешек Лэртиса над ее теплыми и неженственными чулками. Посмеяться бы так же и над ним! Но даже стоя к ней спиной в одних подштанниках, он умудрялся излучать уверенность.
Гретхем осторожно провела пальцами по его спине, убирая ссадины и самые сильные ушибы. Долечить не успела — дверь лазарета распахнулась, и две старшекурсницы втащили за собой третью. Увидев раздетого герцога, чуть ее не уронили.
— Что у вас? — повернулась к ним Гретхем.
— Ногу подвернула на лестнице, — пробормотала одна из девушек, не в силах отвести взгляда от подтянутого мужского тела.
Тайрин закатила глаза. Да что такое! Будто у них закрытая школа!
Целительница разделяла ее раздражение. Сунув ей в руки баночку с мазью, она щелчком пальцев пододвинула ширму, скрывая за ней раздетого герцога.
— Намажь его пока, — скомандовала Гретхем и занялась пострадавшей студенткой.
Ну, раз так нужно… Тайрин зачерпнула немного мази и провела по спине мужчины, втирая легкими движениями. Сначала Лэртис был напряжен, словно боялся, что она решит отомстить и надавит изо всей силы, но постепенно расслабился. Они не разговаривали, хотя ей и было любопытно, откуда у него под лопаткой длинный рваный шрам и «клякса» на пояснице. Скорее всего, пулевое ранение — Кален по молодости участвовал в стычке, и у него был похожий шрам на плече.
Ее пальцы непроизвольно очертили его.
— Тея, дальше я сам, — неожиданно хриплым голосом произнес мужчина.
Она опомнилась. Следователь взглянул на нее потемневшими глазами. Однажды она уже видела его таким, и в тот раз встреча закончилась жадным поцелуем. А сейчас…
— Держи!
Она сунула ему баночку и выскочила из-за ширмы, поймав любопытствующие взгляды студенток. Наверняка они завидовали, что герцог может не стесняться пожилой тьенны. Не стесняться! Пожилой! Тайрин едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться. Пообещав Гретхем, что вернется сегодня чуть позже, она быстро ушла в свою комнату.
* * *
Обещание Тайрин сдержала. Правда, предварительно убедилась, что Лэртис зашел к себе: стояла у двери и прислушивалась к шагам в коридоре, ожидая, пока откроется и закроется соседняя дверь. Хорошо, Ани была в библиотеке и не видела, чем занимается ее наставница! Только удостоверившись, что следователя она больше не встретит, Тайрин отправилась к целительнице.
— И долго ты собираешься это делать? — спросила Гретхем, намазывая ее спину мазью от ушибов.
— Что именно?
— Избегать Лэртиса. Раньше я верила в твою ненависть, а теперь не особо, — целительница всегда говорила прямо, и эта черта Тайрин даже нравилась.
— Я не ненавижу его.
Признаться в этом оказалось гораздо проще, чем она думала.
— О, у вас наметился прогресс? — довольным голосом произнесла Гретхем. — Поговорили начистоту? Давно пора.
— Он узнал, что я ношу артефакт, — нехотя рассказала Тайрин.
Вместо того чтобы охнуть, целительница выдала очередной смешок:
— То-то он смотрел на тебя таким взглядом!
— Он просто злился из-за взрыва.
— Ты сама в это не веришь. — Она закончила со спиной и на всякий случай наложила обезболивающее. — Хочешь поспорить? Вы либо убьете друг друга, либо переспите. Причем второе вероятнее.
— Опять за свое? — Тайрин резко дернула пуговку и едва не оторвала ее от корсета. — Я не собираюсь спать ни с Лэртисом, ни с кем-либо другим.
— И зря! Сдерживать свои желания — страшная глупость для мага, — посетовала Гретхем, застегивая у нее на шее снятый на время процедуры артефакт. — Иди уже к Ани, а то девчонка изведется вся, куда ты делась.
ГЛАВА 10
Как ни прискорбно признавать, а события последних дней сказались на нем не лучшим образом.
Лэртис откинулся на спинку кровати и закурил, глядя на любовницу у зеркала. Обнаженная томная брюнетка сидела на пуфе и нарочито дразнящими движениями собирала длинные волосы в причудливую прическу. Узкие плечи, бархатистая кожа, соблазнительные изгибы слегка пышного тела — о чем еще можно было мечтать?
Поймав внимательный взгляд, женщина призывно улыбнулась, как улыбнулась бы и любому другому клиенту, хотя вряд ли Окберт был сегодня на высоте.
Он потушил сигарету о край пепельницы и встал.
— Хочешь принять душ? — предложила красотка, ловко закалывая последние шпильки.
Он покачал головой и потянулся к небрежно сброшенным у кровати вещам. Продолжать марафон не было желания: он сбросил напряжение, и этого было достаточно.
— Уже уходишь? Ты можешь остаться на ночь. Расплатился же до утра, — промурлыкала она, приблизившись, и провела пальчиками по его груди. Ноготки слегка царапнули кожу, больше игриво, чем болезненно.
А может, все было не так плохо, раз женщина не против повторить.
— Я привык спать один, — ответил Окберт, отводя ее руку.
Брюнетка, имени которой он не удосужился узнать, с досадой прикусила губу. Наверное, томные оленьи глаза безотказно действовали на многих, но следователь еще в столице насмотрелся на попытки остаться с ним подольше. Из-за денег, конечно, а не из-за него самого. Впрочем, там или здесь, уговаривать его было бесполезно. Окберт не соврал, он и впрямь всегда спал один. Эта привычка выработалась еще в бурной молодости благодаря инстинкту самосохранения: в тот день одна из подружек попыталась задушить его, спящего, подушкой.
