И не мог сосредоточиться.
Сердито и раздраженно он отбросил гроссбух — в последние дни такое настроение, похоже, стало для него обычным, особенно сегодня, в день его свадьбы. Он встал и подошел к окну, глядя вниз на Стоктон-стрит, но не замечая ни субботних гуляк, ни экипажей, ни всадников: его воображение полностью захватила новобрачная.
Хотелось знать, всякий ли раз при виде Сторм он будет пленяться ее красотой, вновь и вновь удивляясь, как сильно она волнует его. В это утро она была прелестна, юная и уязвимая, в белом атласном платье с кружевами. Взглянув на псе во время церемонии и позже, в экипаже, он заметил страх в ее глазах. Этот взгляд пробудил в нем жалость и, возможно, некоторую нежность, даже раскаяние. Но у него нет причин для раскаяния. Жертва он, а не она.
Он налил себе бренди и сидел потягивая его. Может, это еще одна уловка, чтобы он смягчился? Она заманила его в ловушку, заставила жениться на себе, но тут есть price утешение: его ждет новобрачная — сегодня его свадебная ночь.
Было только пять часов, но Бретт знал, что больше не может притворяться, будто работает. Он хотел свою невесту. Свою жену. И сегодня он получит ее.
Недешевое будет удовольствие, злобно подумал он. Она стоила ему свободы. Он рассмеялся, схватил пиджак и вышел.
К тому времени как он добрался домой, возбуждение уже полностью владело им; он был противен себе тем, что так страстно желал женщину, насильно навязанную ему. Конечно, как бы он ни сердился, он не станет насиловать ее. Он хотел, чтобы она желала его так же сильно, как желал ее он. Он нашел Питера:
— Она уже поела?
— Нет, сэр.
— Мы поужинаем пораньше. Пусть кухарка пришлет наверх то, что есть, и еще две бутылки шампанского, немедленно.
Он не стал ждать, пока Питер ответит, а нетерпеливо, крупными шагами поднялся вверх по лестнице. Он даже улыбался, чувствуя себя мальчишкой, собирающимся в первый раз познать женщину. Смешно, при его-то опыте. Он взглянул на закрытую дверь ее комнаты, замедлил шаг, но не остановился и вошел в свою спальню, стягивая пиджак.
Он умылся, снял галстук и наполовину расстегнул рубашку, потом подошел к двери, соединявшей обе спальни, и постучал. Сторм пригласила его войти.
Она читала сидя в постели. Ее волосы были распущены, и каштаново-золотистая масса водопадом ниспадала на плечи. На ней были только сорочка и нижние юбки, и то и другое — из великолепного белого шелка с кружевами. При виде Сторм, слегка растрепанной и в постели, у него перехватило дыхание и закололо в висках. Ее же этот неожиданный визит немало удивил.
Он слегка улыбнулся и закрыл за собой дверь:
— Я приказал подать ужин пораньше. Мы поедим здесь.
Он окинул ее восхищенным взглядом. Может, быть женатым на Сторм не так уж и плохо? Он никогда так не желал ни одной женщины, И он, конечно, не первый мужчина, которому пришлось жениться из-за яростного вожделения.
Она сглотнула и облизала губы. У нее был маленький, остроконечный, розовый язык.
— Я не голодна, — проговорила она дрогнувшим голосом.
— Вы еще не ели, — возразил он, отметив про себя золотистый оттенок ее кожи. — Как это вам удалось загореть так ровно? Или есть пробелы?
Глаза ее распахнулись, синева углубилась, на высоких скулах проступил румянец.
— Я никогда не видел женщины, у которой грудь не белая, — пробормотал он. — Если, конечно, она от природы не смуглокожая. Но у вас — не от природы.
Сторм поерзала на кровати, потом огляделась — он понял, что в поисках одежды.
— Не одевайтесь ради меня, — сказал он. — Вы великолепны и в таком виде.
В дверь постучали. Изогнув бровь, Бретт посмотрел на нее, ожидая, пока она скользнет под покрывало, натянув его до самого подбородка. Его губы снова дернулись, и он открыл дверь. Питер внес поднос и принялся накрывать на стол. Следом зашел другой слуга с шампанским. Бретт кивком поблагодарил и закрыл за ними дверь. Мельком взглянув на Сторм, он открыл бутылку и налил два бокала, потом подошел к постели, где она сидела все еще укрытая покрывалом. Он протянул ей бокал, но, к его неудовольствию, она даже не шевельнулась, чтобы взять его, а лишь еще крепче вцепилась в покрывало.
— Не чувствуете жажды? — спросил он.
— Убирайтесь.
Он уставился на нее, потом улыбнулся холодной, замораживающей улыбкой:
— Это вы мне говорите?
— Я не разговариваю со стенами, — ответила она, сверкнув глазами.
Он отпил шампанского:
— Это наш свадебный ужин и наша первая ночь.
У нее раздулись ноздри.
— Нет!
— Простите? — не понял он. Она мстительно улыбнулась:
— Нет. Убирайтесь. Знай я, что это вы, — заперла бы дверь.
Он медленно поставил бокал:
— Понятно. Вы намерены отказать мне.
— Да.
— Я женился не для того, чтобы иметь жену только по названию. Вы — моя жена и будете спать в нашей супружеской постели.
— Никогда, — выдавила она. — Я ненавижу вас. Убирайтесь.
Он сдернул покрывало, схватил ее за руку и подтянул к себе.
— Почему вам так хочется сделать это неприятным? — прорычал он.
На глазах у Сторм выступили слезы, и это вынудило его выругаться и резко отпустить ее. Она ударилась об изголовье.
— Оставьте меня!
Он взял ее бокал с шампанским:
— Выпейте. От этого все предстанет в розовом свете.
Она открыла было рот, чтобы отказаться, но он так мрачно посмотрел на нее, что она сдержалась и взяла шампанское. Он знал, что у нее что-то на уме, но не понимал, что именно.
— Пейте, — повторил он.
Сторм закрыла глаза. Ей хотелось выплеснуть шампанское ему в лицо, а еще лучше — вцепиться в глаза, но она боялась. Она чувствовала себя юной и одинокой, обнаженной и уязвимой, и то, как он смотрел на нее, еще больше увеличивало ее страх.
— Сторм, — сказал он, — того, что сделано, не изменишь.
Его дыхание коснулось ее лица, она открыла глаза и увидела, что он совсем рядом; его глаза горели. Его губы приникли к ее рту. Она плотно сжала губы. Его рот трудился над ее губами мягко, но настойчиво, совсем непохоже на тот жесткий, болезненный поцелуй, которым он «наградил» ее перед их друзьями после свадебной церемонии. Но она не поддастся, до этого не дойдет. Она ненавидела его. Потом она ощутила на груди руку, нежно ласкавшую ее, и кровь ее вскипела от гнева. Ему ненавистна женитьба на ней, он ее ненавидит, но хочет обладать ею. С воплем ярости Сторм вывернулась, одновременно выплеснув шампанское ему в лицо.
Он опешил, широко раскрыв глаза от неожиданности; с лица капало. Сторм спрыгнула с кровати с другой стороны и тупо смотрела, как он с заметным усилием пытается сдержать гнев. Нетвердыми шагами он подошел к столу, взял салфетку и вытер лицо. Потом повернулся и, не сказав ни слова, вышел из комнаты.
